Погоня за чёрным колдуном
Шрифт:
– Я не могу понять этого… но тебе я верю.
– Тогда я должна обратить не только свою силу, но и знания на то, чтобы помочь Сидиену.
– Возможно, в твоих словах есть смысл, – Владыка кивнул. – Особенно если ты искренне хочешь помочь тиграм. Но мне не о чем тебе рассказать. То, что я знаю, как и каждый житель Сидиена, это всего лишь короткая сказка о том, что в тёмные времена придёт Синий тигр и спасёт Сидиен от гибели. И всё. И я, честно говоря, счастлив, что ты появилась… Хотя я ждал…
– Что? Сурового мудрого мужика?
Эбайдин усмехнулся и обезоружено покачал головой
– Но неужели никто даже не предполагает, что это может быть? – допытывалась я, – Я должна знать хотя бы чуть-чуть, чтобы знать, от чего защитить вас!
– Слухов и домыслов тьма, но по существу… К сожалению, это всё…
– Ладно, в таком случае мы пойдём другим путём. Человеческим, – я опять усмехнулась. – Но прежде нам бы не помешало перекусить. Нужно набраться сил и всё обдумать.
Солнце стояло в зените. Вновь я наедине с Эбайдином. Лучше никому не знать о наших разговорах, нельзя, чтобы тигры видели, что я не знаю, что делать. Поэтому мы грелись в лучах уже летнего солнышка на вершине скалы недалеко от замка. Птицы щебетали над ухом, раздражая своей жизнерадостностью, но успокаивая тем, что всё идёт своим чередом, что мир пока не рухнул и держится на своих черепахах, или на чём он там держится? Это неважно. А важно то, что у меня в руках вкусный пирог, напротив сидит существо, которому я могу доверять, и есть проблема, которую мы должны решить.
– Эбайдин, какова ситуация в государстве на данный момент?
– Сложно сказать. Теперь, когда ты пришла, всё изменилось. Раньше, когда правил мой отец у нас почти не было проблем. Так, лёгкие неурядицы, которые было легко решить. Во всяком случае, так мне казалось… А после того, как я занял трон, всё пошло наперекосяк, и я даже не представляю, как это можно исправить! Они не верят мне! Они считают меня мальчишкой! Да я и есть мальчишка, но теперь уже ничего не изменить… я убил своего отца, я обязан править.
– Но ты ведь пытался. Натор рассказал мне, что ты хотел изменить уклад жизни, а затем, когда не вышло, вернул всё в прежнее русло.
– Да, только теперь мне никто не верит! И я никому тоже не верю. Если бы ты знала, как это сложно: жить, зная, что любой из твоих друзей может вонзить тебе нож в спину! Метафорически конечно… Это людское выражение, мы презираем коварство и подлость. Наверное, мне просто страшно. Я сам виноват, я дал слабину, я дал тиграм почувствовать вкус свободы и безнаказанности. А теперь расплачиваюсь…
– Ты не прав, Эбайдин. Не знаю, как остальным, но Натору ты можешь доверять всецело. Он пытался помочь тебе, когда ты бросил его в тюрьму.
– Да, теперь я это понимаю. А ещё я с тобой пытался драться… ну и дурак!
– Ты не дурак. Просто запутался. Слушай, Эбайдин, я ведь не старше тебя, я сама мало что знаю и мало в чём разбираюсь, но там, где я жила, существуют сотни университетов, которые изучают вопрос имиджа! Это настолько тонкая наука, что немудрено ошибиться. Тебе всего лишь нужно вернуть уважение и преданность народа. А я постараюсь помочь тебе в этом настолько, насколько смогу. Ведь у меня, как я поняла, есть неограниченная свобода действия. Что бы я ни сказала, меня услышат и примут. А значит, я смогу вернуть им любовь к тебе.
– Ты сделаешь это для меня?
– Конечно, сделаю. Я видела твою душу – ты добр и отважен. Тебе всего лишь не хватает опыта и уверенности, а это дело наживное.
– Что такое «имиджа»?
– Это твой образ, то, как видят тебя люди. То есть тигры. А тебе нужно, чтобы они видели, какой ты на самом деле. Что ты смел, честен и глубоко верен своему народу.
– Но как? Я же всеми силами стараюсь показать им свои добрые намерения! Но теперь этого уже никто не видит.
– Ты уверен?
Красный замялся, а я улыбнулась ему:
– После нашего поединка многие уже поменяли своё мнение. Я думаю, нам осталось ещё немного для того, чтобы вернуть тебе доброе имя.
– Да, это было бы здорово, – он тоже улыбнулся, но как-то невесело, – но дело в том, что, помимо этого, есть ещё проблемы, с которыми у меня не получается справиться.
– Какие?
– Это… я не знаю, как объяснить, – теперь красный ещё больше посерьёзнел, пытаясь подобрать слова. – Об этом говорил ещё Хартхор. С каждым годом тигрят рожается всё меньше. Я бы с радостью взял вину на себя, на ошибки своего правления, но это началось ещё до моего рождения. Мы стараемся об этом не распространяться, но народ видит, что что-то не так. При моей бабке здесь жили три тысячи тигров, теперь же не насчитывается и одной. Мы вымираем. И я ничего не могу с этим сделать! Ни я, ни Натор! И самое страшное, что мне, из-за моей долгой жизни, скорее всего, предстоит увидеть, как погибнет Сидиен…
– А вот это уже проблема! – я озабоченно почесала затылок. – Пожалуй, нам нужно пригласить Натора для этой беседы, ты ведь не возражаешь?
– Нет. Раз ты говоришь, что я могу ему доверять…
– Да, Эбайдин, ты всё-таки дурак! – улыбнулась я ему.
– А почему ему можно, а мне нет? – Асфири полыхала праведным гневом у ворот замка, грозя поцарапать ещё безбородое личико молодого стражника. – Я – подруга Синего тигра! Ты должен впустить меня тоже!
– А как же я?! – подбежал Элни, услышав крики аж из конюшни, где обхаживал своего Мохнатика, вернувшегося с прогулки в поле. Конечно за время их расставания, меланхоличного пони миновали все беды и неприятности, облившие нас с головой ведром помоев, но всё же он никак не мог доверить своего верного скакуна каким-то там громадинам с хвостами. Но у дверей замка творился какой-то непорядок, и его обязательно нужно было проконтролировать. – Почему это меня никто не позвал?!
– Вот именно, Фирус, ты должен пропустить нас! Натора ведь пустили! А я с ней знакома намного дольше, чем он! – Асфири стала нос к носу со смутившимся пареньком, и сложила руки на груди, показывая свою непреклонность.
– Что там происходит? – над крыльцом показалась голова Эбайдина. Асфири задрала голову к балкону, на который не посчастливилось выйти красному, и обрушила гнев на него:
– Этот молокосос смеет не пускать нас к Аябэль!!!
– Вообще-то этот «молокосос» старше тебя на три года, и он выполняет мой прямой приказ: не пускать в замок никого!