Погоня за «оборотнем»
Шрифт:
— Обязательно позвони, когда приедешь к Дженифер.
— Хорошо, бабушка.
— На кино денег хватит?
— Да, бабушка.
— И еще. Не ходи на фильмы, запрещенные для просмотра тринадцатилетним.
— Ну, бабушка. Мне ведь пятнадцать.
— Кэролин.
— Ну, хорошо, бабушка.
— Поцелуй меня, дорогая.
Кэрри осторожно поцеловала ее так, чтобы у Боба-2 не треснула пергаментная сухая кожа.
— Иди поцелуй и дедушку.
— Он заснул, глядя бейсбол по телевизору.
— Я передам ему, что ты
— Хорошо. Пока.
— Желаю хорошо развлечься, Кэрри.
— Ладно.
— Свитер брать не будешь? Иногда в этих кинотеатрах бывает так холодно.
— Не замерзну, не волнуйся.
— Не хочешь взять фрукты в поезд?
— О, бабушка, великолепная мысль!
— Может, еще и сосиску возьмешь с белым хлебом и майонезом?
— Нет, спасибо.
— Не ешь слишком много еды из закусочных.
— Не буду.
— Когда будешь возвращаться, позвони, и мы тебя встретим на станции.
— Спасибо, но я дойду сама, ладно?
— Ты уверена в этом?
— Ну, пока, бабушка.
— Пока, Кэрри.
— Счастливо.
— Счастливо.
— Ну и чем займемся? — спросил «наркоман». Его звали Роб, Рон или Ник, или что-то вроде этого. Такое же имя было и у «бритоголового». «Наркоман» стоял к ней слишком близко. Даже если он и мылся совсем недавно, ему не следовало бы так близко к ней подходить.
— Балдеть будешь или нет?
— А?
— Если не будешь, то тогда тебе следует, знаешь ли, совокупляться, потому что мы будем веселиться, а если не будешь, тогда…
— Я хочу, хочу веселиться, понял?
Он подошел еще ближе.
— Ну, давай.
— Я не…
— Что не?
— … я не решилась.
Он обхватил руками ее плечи и повернул лицом к матрасу.
— Посмотри на Дженифер. Ей уже хорошо.
Кэрри посмотрела и отвела взгляд, который зафиксировал Дженифер, лежащую на спине в комбинации, которую она носила вместо платья, задранной до пояса. Ее колготки сеточкой были спущены до лодыжек. Ботинок «Док Мартенс», черный высокий мокасин и трусики были не сняты. «Бритоголовый» пытался залезть на Дженифер.
— Вот видишь?
— Что?
— Ей уже хорошо. Нам тоже может стать хорошо.
— Здесь есть?..
— Что есть?
— Другая комната?
— Нет.
— Ну, тогда…
— Ну, что тогда?
— Ну…
— Послушай, ты что, стесняешься или что?
— Нет. Да. Нет. Просто…
— Что?
Кэролин украдкой посмотрела в сторону Дженифер, чтобы увидеть, насколько далеко та зашла. Изменений в том, что она уже видела, не произошло. Джен по-прежнему была обута и в трусиках.
— Балдеют, да?
— Не знаю. Наверное.
Мальчик убрал руки с ее плеч, достал трубочку из кармана и чиркнул зажигалкой.
— На вот. Попробуй.
— Я не… Я не…
— Попробуй просто. Не понравится — тогда фиг с ним.
— А это не…
— Что?
— А не надо будет потом увеличивать дозу?
Он заржал:
— Тебя никто не принуждает увеличивать ее. Хочешь увеличивать — увеличивай, но тебя никто не заставляет это делать.
— Честно?
Он опять заржал.
— Честно? Что ты имеешь в виду — «честно»? Я что, похож на козла? — Теперь у него стал враждебный вид.
— Нет.
— Тогда что ты заладила: «честно, честно». Если я говорю что-то, то говорю прямо, и не надо переспрашивать, честно или нечестно.
— Ладно.
— Ладно?
— Я сказала ладно, понял?
Он стал подогревать чашечку трубки.
— Но…
Он протянул ей трубку.
— Я только… Я не…
Он взял ее подбородок и повернул лицо к себе, к трубке, Кэрри ударила его ногой в пах и побежала — прочь из квартиры, вниз по лестнице, из подъезда, из дома, на улицу. Там тоже было не лучшее место для нее. Потому что и там, в дверных проемах, на ступеньках, прислонившись к стенам, не в силах сдвинуться с места, были люди такие, как и он: мужчины, мальчики, одна-две девочки, зашипевшие на нее, насмехаясь и бросая злобные взгляды.
Глава 14
В Аспене и Вейли, и в Скво-Вэлей, и даже в Зурсе и Курчевале шутки были пропитаны духом города Спруса. Почему жители обратились в городской Совет с петицией заменить часы на городской ратуше? Потому, что эти часы были золотыми и изготовлены фирмой «Ролекс Ойстер». Кто одет в шубу и спускается с горы на коленях? Лыжник из Спруса. Сколько понадобится спрусян, чтобы приготовить мартини? Двое. Один смешивает джин и вермут, а второй летает за оливками на юг Франции.
Тед Скэлли ненавидел Спрус. Он ненавидел магазины и рестораны на Мейн-стрит, где в меню отсутствовали цены; магазинчики для гурманов, фуникулеры, с подогревающимися кабинками и сотрудницами в костюмах дня фигурного катания; полицейских, одетых в кроличьи шапки и с белыми высокими воротниками, в ярко-голубых лыжных куртках и джинсах.
Единственное, что Скэлли нравилось в Спрусе, так это аэропорт, оставшийся последним признаком тех дней, когда он любил этот город. Тогда это место знали пара сотен лыжников во всем мире, из них туда приезжали кататься на лыжах пара десятков; Мейн-стрит была в то время единственной улицей с одним баром и кафе (с ценами в меню, и шутили тогда всего лишь по поводу блюд, проставленных в нем), универсальным магазином и заправочной станцией; в городе был один-единственный полицейский, носивший шапку, джинсы «Левис», фланелевую рубашку, парку, выданную из армейских запасов. Летом парку сменял жакет из бараньей кожи, а шапку — кепка. Тогда на гору можно было добраться на подъемнике, который ломался по два-три раза на день. Принцы и виконтессы, шейхи и сенаторы были его подопечными, о них писали газеты, и он мог прочитать эти статьи.