Погоня за песчаным дьяволом
Шрифт:
– Светленькая, – подтвердил Балтер. – Но ножки уже не то чтобы тоненькие… Ей двадцать лет. Учится в педагогическом. Хотя с ее задатками только в дрессировщицы идти. Помнишь фильм «Укротительница тигров»? Так вот, я этот самый тигр и есть. – Он улыбнулся немного смущенно, но вместе с тем горделиво. – Кнутом и пряником, так сказать… Не мытьем, так катаньем…
– Аня может вас не отпустить? – спросил Быков, в душе которого зародилась искорка надежды.
– Исключено! – отрезал Балтер. – Я поеду в любом случае. Просто не хочется доводить дело до конфликта. Поможешь?
– Да.
Быков кивнул. Профессор еще раз пожал
Ночью, наблюдая за отблесками фар на обоях, Быков спрашивал себя, бесхарактерный он или отзывчивый. Выходило, что и то и другое одновременно. Порой стремление облегчить жизнь другим осложняло существование самого Быкова, но он не мог, да и не хотел, себя переделывать. Таким уж уродился, таким воспитали, таким он сделал себя сам.
Не решив, плохо это или хорошо, Быков уснул. Неизвестно, что ему снилось, но улыбался он, как младенец.
Глава четвертая,
которая доказывает, что утро не всегда мудренее вечера
Ночью опять лило, утренний город выглядел чистым и свежим, как хорошо отдохнувший работяга. Полюбовавшись видом из окна, Быков немного помахал гантелями и отправился на зов матери в кухню. От оставшихся со вчерашнего вечера пирожных он стоически отказался, ограничившись сваренной на молоке овсянкой, скользкой и липкой, как клей, но, как уверяла Лия Артамоновна, чрезвычайно питательной.
Полуголодный, но довольный собой, Быков уединился в кабинете. Подготовка к путешествию требовалась основательная. Для начала следовало написать послание в Министерство туризма Австралии, чтобы облегчить себе жизнь при получении виз и передвижении по стране. Быков потратил не менее часа на то, чтобы описать цель визита своей группы, охарактеризовать участников и гарантировать соблюдение правил посещения страны. Времени было жаль, однако наличие подобного письма часто снимало любые вопросы со стороны представителей власти, открывало многие запертые двери и помогало получать льготы в отелях и транспорте.
Быков знал, насколько это важно. Начиная карьеру фотографа, он был наивным романтиком. Выбирая страну назначения, искал сведения о ней на красочных туристических сайтах, а потом попадал впросак, сталкиваясь с суровой действительностью. Красиво и гладко бывало только в дорогих отелях, где из соображений экономии Быков останавливался редко.
Это был очень важный момент. Экономить приходилось буквально на всем, начиная с ручной клади, проносимой в самолет. Случалось, комплект фотоаппаратуры, компьютер и другие необходимые атрибуты Быков навешивал на себя, чтобы не переплачивать за дополнительный вес. А в Тибете, например, ему не хватило денег на носильщика, так что пришлось отказаться от намеченного восхождения.
Теперь же он отправлялся в путь не один, а с двумя неопытными спутниками. Это накладывало определенные обязательства. Планировать и экономить нужно было за троих. Ну и расходы, соответственно, тоже выросли в три раза. Поскольку Быков не собирался перекладывать их на плечи брата, следовало подумать также о дополнительных источниках доходов. Где взять деньги на Михаила Иосифовича?
Над этим вопросом Быков ломал голову недолго. Все достойные фотографии давно разошлись по редакциям и агентствам. Многие из них приносили проценты, однако ощутимая прибыль скапливалась лишь к концу года – подобно тому, как дождевые капли постепенно наполняют емкость под водосточной трубой. Ждать Быков не мог. Придя к такому выводу, он скрепя сердце выставил «мазду» на продажу.
«Закреплюсь в “Нэшнл джиогрэфик”, куплю другую, – решил он. – Все равно сейчас некогда на машине колесить. А отказать профессору никак нельзя. Он столько раз отцу помогал. Да и нас с мамой не забывал, когда мы одни остались».
Принятое решение было трудным, однако вызвало ощущение легкости. Так бывает, когда поступаешь в полном согласии со своей совестью. Быков давно это усвоил, но все равно каждый раз не обходилось без внутренней борьбы – так уж он был устроен.
Покончив с делами, он отправился к Балтерам. Профессор сказал по телефону, что Аня скоро будет, а потом опять куда-нибудь завеется, так что лучше не откладывать разговор на потом. Быков тоже так считал. Он был из тех людей, которые предпочитают все делать сразу. Обилие нерешенных задач вызывало в нем панику. Он боялся что-нибудь не успеть или наделать ошибок. Кроме того, как всякий человек, склонный к лени, Быков спешил покончить с делами, чтобы высвободить время для отдыха. Такая практика его пока что не подводила.
По пути к профессору Быков свернул к ближайшему универсаму, чтобы оплатить счета за квартиру и купить продукты, заказанные матерью. Рабочий день был в разгаре, так что в закутке возле банкоматов было пусто, если не считать долговязого парня, колдовавшего над зеленым экраном терминала. Быков остановился у соседнего, вставил карточку и приготовился скармливать автомату деньги. Дальнейшие события развивались так стремительно, что его сознание работало урывками, фиксируя лишь отдельные фрагменты происходящего.
Долговязый парень, опустив голову, отступил от своего терминала. Отметив боковым зрением, что он проходит слишком близко, Быков посторонился. Движение оказалось напрасным. Парень все равно задел его плечом, да так сильно, что Быков отшатнулся. В следующую секунду он ощутил прикосновение чужих липких пальцев к своим. Одновременно с этим последовал новый толчок – растопыренной пятерней в грудь.
Быков нелепо замахал руками, пытаясь сохранить равновесие. В той, где только что была зажата стопка денежных купюр, стало пусто. Быков больно ударился о банкомат и ухватился за него, чтобы не упасть. Лицо парня оказалось так близко, что можно было разглядеть поры и бисерины пота на нем. Потом оно исчезло. Обладатель бледной, вытянутой, перекошенной физиономии бросился наутек.
Деньги остались у него. Быков их не видел, но знал это точно. Как и то, что его только что ограбили. Не отходя, так сказать, от кассы. Средь бела дня.
– Стой! – потребовал Быков каким-то незнакомым, сдавленным голосом. – Стой, ты!
Было бы странно, если бы похититель подчинился. Да он этого и не сделал. Лишь чуточку замедлил шаг, пока автоматически открывались стеклянные двери, ведущие на улицу. За это время Быков успел оторваться от банкомата и броситься за ним.
На втором шаге он поскользнулся на отполированной многими ногами плитке пола, понял, что падает, и инстинктивно вытянул перед собой руки, по-прежнему не отрывая взгляда от удаляющейся фигуры. Парень был виден как на ладони, ведь отсек с банковскими автоматами представлял собой что-то вроде гигантского стеклянного аквариума, заполненного солнечным светом.