Погоня за величием. Тысячелетний диалог России с Западом
Шрифт:
2.1. Самые ранние источники: великая
Изучать эволюцию составного понятия великая держава вряд ли имеет смысл, если считать, что семантический эффект, который несут в себе как его элементы по отдельности, так и их сочетание, оставался неизменным на протяжении веков. Для носителя современного русского языка обе части понятия имеют возвышенный оттенок и обычно относятся к действительно «великим» личностям и событиям (например, великий русский поэт Александр Пушкин и Великая Отечественная война) и могущественным международным акторам (например, ядерная или космическая держава). Так было не всегда: существовал ощутимый дисбаланс, поскольку понятие держава непосредственно обозначало высшую политическую власть (обычно дарованную Богом) и не было излишне полисемичным, в то время как великая в церковнославянском, в отличие от современного русского языка, могла описывать самые разнообразные вещи, то есть покрывала довольно большой семантический спектр.
В церковнославянских текстах прилагательное великий использовалось почти как слово-паразит. Оно было чрезвычайно полисемичным и могло обозначать большой размер, доброту души, географическое положение, интенсивность чувства и превосходство в политической иерархии – часто все в одном тексте. В одном из источников начала XIV века слово великий описывало (1) более высоко стоящие в иерархии титулы великих князей и княгинь 133 , (2) их правление (великое княжение), (3) счастье, которое принес на Русь ее креститель
133
Высший титул в русской политической иерархии до коронации Ивана IV на царство в 1547 году.
134
Лихачев и др. 1999е.
135
Лихачев и др. 1999и, 225, выделение добавлено.
136
Несомненно, величие (к которому я еще вернусь в этой и следующей главах) уже тогда могло иметь вполне конкретное и самостоятельное значение, сопоставимое с величеством; то есть великий князь Дмитрий действительно был велик в своем величии или исполнял свои княжеские обязанности похвальным образом.
Из этого правила есть несколько заметных исключений. Например, источник XI века описывает жизнь первых канонизированных святых ранней православной церкви, двух младших сыновей крестителя Руси Владимира Великого, которых «поставил Бог светить в мире, многочисленными чудесами сиять в великой Русской земле» 137 . Однако великая, скорее всего, использовалась здесь как хвалебный эпитет или характеристика большого размера, так как в общем контексте этот случай кажется слишком единичным. То же самое следует сказать и о другом источнике рубежа XIV–XV веков, автор которого в довольно макиавеллиевском, но гораздо более нравоучительном духе наставляет великих князей, как надо править. Автор предостерегает своих читателей от неблагодарности Богу, наделившему их «великой властью», и призывает их «воздать ему за это столь же большое воздаяние» 138 . Исключение, которое подтверждает правило, можно найти в трех эпических рассказах о Куликовской битве (переломной битве русских князей с войском Золотой Орды в 1380 году). Во всех трех эпосах средневековая Русь описывается как великая только один раз, хотя Русь и русские упоминаются более 150 раз. Другое исключение связано с той же битвой: Дмитрий Донской, командующий русскими войсками и впоследствии канонизированный православной церковью, по преданию, «Богом дарованную принял власть, и, с Богом все свершая, великое царство создал и величие престола земли Русской явил» 139 .
137
Лихачев и др. 1997в, 347.
138
Лихачев и др. 1999к, 427.
139
Лихачев и др. 1999и, 221, выделение добавлено.
Однако, несмотря на эти и некоторые другие исключения 140 , словосочетания, в которых прилагательное великий характеризует политическую власть (державу и ее синонимы) или Российское государство, явно отсутствуют в церковнославянских источниках до XVI века. Почему же такое полисемичное прилагательное использовалось по отношению к власти и Российскому государству лишь в очень редких случаях? Разве не естественным было бы восхвалять власть великих князей и управляемое ими государство с помощью этого широко употребимого хвалебного слова? Чтобы найти ответ, я рассматриваю литературные употребления слова держава, а также некоторых других лексем, обозначающих политическую власть.
140
В изданиях Лихачев и др. 1997д, 2003a можно также найти выражение великая власть.
2.2. Самые ранние источники: держава
Как понятие держава 141 также широко использовалась в церковнославянских источниках. Первоначальное значение слова несколько отличалось от современной трактовки, указывающей на сильное государство, способное оказывать влияние на международном уровне. В источниках XI–XIII веков держава часто представлялась как божественный атрибут. В современных переводах этих текстов оно часто передается как сила Господа 142 , могущество Господа 143 или остается без перевода (держава Господа 144 ). Показательно, что одним из самых распространенных заключительных пассажей церковнославянских текстов был тот или иной вариант утверждения «честь и держава и поклонение, со Отцом и с пресвятым, благим и животворящим Духом, всегда, и ныне, и присно, и во веки. Аминь» 145 . Применительно к земной жизни держава могла означать власть князя 146 (переводится как власть) 147 или правителя (переводится как государь) 148 , но почти никогда государство, страну или землю. В более поздних источниках оно также может означать правление 149 . Тот факт, что иногда земная держава, как и божественная, оставалась в переводе в своем первоначальном виде, говорит о том, что для носителя современного русского языка все эти значения по-прежнему различимы 150 . Нередко держава переводилась как величество. В современном русском языке это слово является однокоренным и почти омонимичным слову величие 151 , и в тех случаях, когда в церковнославянском языке употреблялось величество, на современный русский язык оно иногда могло переводиться как величие 152 .
141
В разных вариантах церковнославянской
142
Лихачев и др. 1997б, 162–163.
143
Лихачев и др. 1999д, 404–405.
144
Лихачев и др. 1997д, 482–483.
145
Например: Лихачев и др. 1997ж, 191; 1997з, 291; 1997л, 65.
146
Здесь и далее в этом подразделе переводы даны на современный русский язык в том виде, в каком они представлены в Библиотеке.
147
Лихачев и др. 1999б, 34–35.
148
Лихачев и др. 2004, 144–145.
149
Лихачев и др. 2006г, 472–473; 2006и, 120–121.
150
Лихачев и др. 1999a, 484–485.
151
Лихачев и др. 1997ж, 172–173; 1999в, 218–219.
152
Лихачев и др. 1997г, 50–51; 2001г.
Древние авторы четко понимали, что держава как атрибут земного правителя дается только по милости Божьей и сама по себе имеет божественное происхождение. В своем анализе русских политических мифов Майкл Чернявский проиллюстрировал этот тезис на примере концептуализации политической власти в житии Андрея Боголюбского, великого князя Владимирского XII века, который стал жертвой убийства и был впоследствии канонизирован православной церковью. Чернявский пишет, что
в случае с Андреем летопись впервые раскрывает теологический статус политической власти, чтобы еще больше осудить убийц: «Как сказал апостол Павел: всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо существующие власти от Бога установлены. В своем земном бытии кесарь подобен всякому человеку, но в своей власти он имеет чин Божий… кто противится правителю, тот противится закону Божию» 153 .
153
Cherniavsky 1961, 12.
В описанной ситуации Бог мог даровать и отнимать державу по своему усмотрению. Поэтому автор жития, демонстрируя свое христианское прощение и смирение, просит душу убитого князя умолить всемогущего Бога, «чтоб простил он братий твоих, победу им дал над врагами и мирное царство [державу], правление почетное и многолетнее, во веки веков» 154 .
Идея о том, что держава – это Божий дар, присутствовала и во многих других церковнославянских источниках. Один из источников XV века восхваляет великого князя, выделяя его среди равных, поскольку «нет такого, как государь наш великий князь Борис Александрович. И сей по милости Божией есть держава и опора нашему городу» 155 . Аналогично, в одном из немногих источников, где восхваляются женщины-правительницы, «Повесть о царице Динаре», царица собирает войска, обещая, что все «выступим против варваров… [я] забуду про женскую немощь, укреплюсь мужским разумом… но не хочу слышать угрозы врагов своих пленить жребий Богоматери – державу, врученную нам от нее!» 156 . Очевидно, что в первой половине XVI века, как и сегодня, сильной женщине у власти часто приходилось мобилизовывать своих сторонников, убеждая их в том, что она почти что мужчина.
154
Лихачев и др. 1997е, 216.
155
Лихачев и др. 1999л, 91.
156
Лихачев и др. 2006a, 91.
Таким образом, великий князь или княгиня в этом смысле были передаточным звеном, или «посредниками», в процессе осуществления Богом своей власти над людьми 157 . И если люди были богобоязненны и праведны, он даровал им доброго и мудрого правителя. Если же люди грешили, правитель для их наказания посылался жестокий и эгоистичный. Так или иначе, великие князья не обладали никакой собственной властью – они были наделены только властью Бога, которая по определению была неограниченной, всепроникающей и великой, так как являлась атрибутом трансцендентного Творца, но ее можно было лишиться в любой момент. И если внутри одной системы различные режимы, как и управляющих своими частными владениями разных правителей, допустимо сравнивать между собой, то держава, данная Богом, не могла быть сравнима ни с чем. Это была константа, которая к тому же изначально могла быть только великой, так как до Нового времени величие христианского Бога в православной Руси никто не был готов поставить под сомнение. Поэтому выражение великая держава прозвучало бы для читателя того времени, скорее всего, как тавтология, поскольку (отчасти, как и сегодня) вторая часть этого словосочетания (держава) уже содержала в себе смысл первой части (великая). Это понятие выражалось в абсолютных, а не в относительных терминах.
157
Cherniavsky 1961, 27.
Держава как «власть, данная Богом» сохраняла свое значение на протяжении всего периода, предшествовавшего началу Нового времени. Уже в 1617 году, сразу после очередного затяжного политического кризиса, ранее приведшего к польско-литовской оккупации Москвы, анонимный автор свидетельствует, что именно «непобедимая сила [держава] – десница Христа, Бога нашего» в конце концов спасла столицу от захватчиков 158 . В данном случае это слово было переведено на современный русский язык как сила, возможно, для того, чтобы отличить его от других, более распространенных к тому времени обозначений, таких как государство или страна. При этом, когда держава использовалась в последних значениях, в источниках Библиотеки XVI и XVII веков она обычно оставлялась без перевода, поскольку соответствовала своему сегодняшнему значению. Если она использовалась в значениях, которые воспринимаются как более архаичные (например, «власть, данная Богом»), переводчики обычно заменяли его на силу 159 или могущество 160 .
158
Лихачев и др. 2006д, 543.
159
Там же.
160
Лихачев и др. 2005, 702–703.
2.3. Великая Держава как составное существительное
2.3.1. Синтез понятий в XVI веке
Только в начале XV века слова великая и держава стали изредка встречаться вместе, и лишь в XVI веке они стали употребляться так систематически. Первоначально они соединялись в прилагательное великодержавный, которое можно перевести как «обладающий большой властью» и использовалось в основном для обозначения великих князей. Во втором десятилетии XV века оно несколько раз использовалось в житии одного из самых почитаемых в Русской православной церкви святых – Сергия Радонежского 161 . Чаще всего великодержавный князь переводится просто как великий князь, но прилагательное также использовалось для обозначения больших городов (великодержавных градов), то есть тех, где проживали великие князья. Это же прилагательное использовалось и в некоторых более поздних летописях 162 .
161
Лихачев и др. 1999ж, 375, 379.
162
Лихачев и др. 1999м, 403.