Погонялово "Хомяк"
Шрифт:
— Привет, мам, — сказала это бодро. Какой актерский талант пропадает. Еще полминуты назад я давилась слезами, пытаясь успокоиться. А тут… сходу выдала нужную эмоцию. Нос бы еще перестало щипать, и нормально. — Что-то случилось? — спросила, чтобы не тянуть кота за хвост.
— Дорогая… — голос у мамы был подавленный. — Ты только не волнуйся…
— Мам, — требовательно произнесла, сильнее сжимая в руке телефон. — Что случилось?
— Отец попал в аварию и…
— Что?! — чуть не вскочила со своего места. — Когда?
Казалось, больнее, чем мне было до этого, быть уже не могло. Обманулась. Могло. Именно сейчас я испытала весь спектр этого мерзкого чувства — боли. К нему примешивались страх и паника, буквально выбивая почву из-под ног.
— Машенька, — родительница всхлипнула, — я хочу попросить тебя…
— Мама, — дрожащий голос не узнала. Это сказала я? — Что с ним? Говори прямо!
Мне опять было плевать на немногочисленных посетителей кафе. На работников этого места, которые как один повернули головы в мою сторону. Смотрят? Замечательно! Чихать я хотела на их любопытные мины.
— Он в коме и врачи пока не знают, выкарабкается ли, — ма еще сильнее зашмыгала носом. — Мне нужно работать, чтобы оплачивать все необходимое. Оплачивать услуги врачей, которые и не собираются помогать бескорыстно. Сейчас, как никогда, мне нужно, чтобы ты была рядом. Прости, если я…
— Я приеду, — и не собиралась сомневаться в тут же принятом решении. — Переведусь в питерский филиал. Это не проблема. Сегодня же напишу заявление о переводе. Пойду на работу. Мы справимся. Обязательно справимся!
— Маш… — голос матери был еле слышен, — я виновата…
— Нет, — отрезала, вскакивая из-за стола. Какие к черту сердечные терзания, когда там, в другом городе, с моими близкими происходит такой кошмар. Сидеть и страдать? Еще чего. Поплачу потом. — Если получится, я возьму билет на сегодня. На любой поезд или самолет, какой найду.
— А как же общежитие?
Как-как… никак. Само собой, рассказывать маме про свои приключения не собиралась. Ей и так хватает переживаний, чтобы она еще и из-за меня слезы лила.
— Разберусь.
Вышла на улицу и чуть ли не бегом заторопилась в сторону ВУЗа. Высокое длинное здание было хорошо видно. Даже если ты абитуриент, в первый раз приехавший поступать в этот институт, сразу его увидишь, не заблудишься.
— Маша, ради бога, будь осторожнее.
— Я сама осторожность, — сказала уверено. Обманывала. Трусила и опять дрожала. Еще сильнее, чем до этого. — Люблю тебя, мам.
— И я тебя, — еще раз всхлипнув, пробормотали на том конце «провода».
Сбросив вызов, сунула аппарат в карман ветровки, поправила ремешок сумки, крепко вцепляясь в нее пальцами, и перешла дорогу.
Деканат в это время был пустынным. Не считая девочек, что вели специальности. Подойдя к одной из них, кратко рассказала о своей проблеме. Меня внимательно выслушали и ловко достали из одной из папок, что стояли на столе в специальных отсеках, необходимые бланки заявлений.
Устроившись за столом напротив методиста, приготовилась слушать и внимать.
Все было как в тумане. Я на автомате писала, подписывала, говорила. Разумом и душой находясь там, рядом с отцом, судьба которого была неизвестна. Выкарабкается ли? Как с ним могло такое случиться? Он всегда водил аккуратно. Я не сомневалась, что это не он был виновником аварии. Я хотела оказаться рядом с ним. Взять в свои руки его ладонь и почувствовать родное тепло. Тепло человека, который был для меня всем. Отец… для меня он был идеалом мужчины. Идеалом отца. И я представить себе не могла, что произойдет со мной и с мамой, если его не станет.
После того, как все нужные документы были на руках, поехала в сторону ближайшего вокзала. Пока толкалась в метро, изучала расписание поездов. И на этот раз удача решила сжалиться. Два часа ожидания, потом четыре в пути, и я была бы дома. Почти дома. Проверив наличие билетов на нужный поезд, выдохнула с облегчением. Были…. Оставалось только успеть купить.
После того, как заветная бумажка оказалась на руках, поспешила на работу за трудовой. Вот и поработала… заработала на самостоятельную жизнь. На удивление, начальница не стала расспрашивать, с чего вдруг я решила уволиться по собственному желанию. Тем более, я находилась на испытательном сроке, и женщина почти ничего не потеряла, отпуская меня с миром. Если можно так выразиться. Сунув трудовую в сумку, вновь направилась к метро. А мыслями была уже в больнице. Рядом с отцом.
Ожидание было мучительным. Я извелась, пока сидела на вокзале. Все думалось, что я потеряю заветный билет. Или его у меня украдут. За вещи так не волновалась. Глупо, конечно, кому нужна эта бумажка… Порывалась снова позвонить маме. Мысленно уговаривала себя этого не делать. Ей и так плохо, если я начну расспрашивать, станет еще хуже. Нужно быть сильной. Или казаться сильной.
Оказавшись на своем месте в поезде, убрала сумку в отсек для багажа и, упав на сидушку, прикрыла глаза. Колотило так сильно, что со стороны, наверное, казалось, что я не в себе. Вид еще такой… отпугивающий.
Четыре часа пути, и я буду рядом с родителями. И вдали от Макса. Увижу ли его еще когда-нибудь? Сомневаюсь. Он, по словам Светы, мечтал выжать из столицы все. Хотел испытывать судьбу на гонках. У него не было поводов возвращаться. А у меня теперь был… Такой, что сердце уже не просто стучало, а в панике долбилось о ребра.
Четыре часа, и я буду дома. У себя дома, на своей территории. И забуду о Меркулове. Конечно, забуду. Отец поправится. Обязательно поправится. И я не буду возвращаться в Москву. Не вернусь к тому, для кого являлась просто одной из, а не единственной.
Конец первой части…