Погост
Шрифт:
Коротаев собирался встать и выйти на тротуар, когда понял, что за больничной оградой что-то происходит. Не услышал, не увидел. Просто понял.
Он медленно повернул голову.
Происходило, не то слово, которым можно было бы описать то, что творилось на лужайке у морга. Вокруг здания, взявшись за руки, водили хоровод голые люди. Мужчины и женщины. Старики и дети. Все с у-образными разрезами от груди до живота. С одинаковыми, плоскими от лежания на прозекторских столах, задницами. Время от времени они синхронно подпрыгивали под слышимую только ими музыку, беззвучно
Затянутое тучами небо прояснилось. Появилась луна. Полная, как бывает в подобных случаях. Призрачный ее свет падал на бледные, покрытые темными трупными пятнами лица, на волосатые груди мужчин, на их болтающиеся между ног причиндалы. На черные треугольники между ног женщин, на их сморщенные соски, на худенькие плечи детей и лысые головы стариков. На бирки, привязанные к лодыжкам.
Танец закончился после того, как луну закрыли тучи. Обитатели морга, постояли, словно над чем-то раздумывая. Потом выстроились в цепь и двинулись к ограде. Молча, медленно и очень сосредоточенно.
Виталик понял, что они идут к нему. Вскочил и попятился к тротуару. Трупы добрались до ограды и просунули через нее руки, словно надеялись дотянуться до Коротаева.
Виталик споткнулся о край тротуара, упал на спину. Отталкиваясь ногами от земли, выбрался на плиты и… увидел прямо над собой руки трупов. Пальцы их шевелились. Совсем, как у Светы. Отсутствие суставов делало их похожими на червей. Тротуар почему-то уже вплотную примыкал к ограде.
– Хватит! Вы меня не получите! Хватит! Убирайтесь в морг!
Последнее слово Коротаев выкрикнул, когда проснулся. Он по-прежнему сидел у ограды. Только уже не на корточках. Между раскинутых ног валялась пустая бутылка пива, а джинсы в районе жопы намокли от влажной травы. Никаких просунутых через ограду рук с пальцами-червями, никаких хороводов, никакой луны. Морг, как морг. Трупы, если они там были, в пляс пускаться не собирались.
Херня какая-то. Когда он успел выжрать пиво? Вот так завязка! Вот так трезвый образ жизни! Он начинает дрыхнуть на улице под забором. Как бы и не закончить на такой ноте.
Коротаев встал. Отряхнул, как мог, мокрые джинсы. Домой, домой. Опохмелиться, хорошенько выспаться и начать новую жизнь.
Сделав несколько шагов в направлении новой жизни, Виталий остановился.
А это еще что за хрень? На тротуаре лежало что-то белое. Не совсем. Белое с красным. Черт. Простыня, что ли? Окровавленная простыня? Вот так ночка сюрпризов! Он сходит с ума. Как пить дать сходит. Слетает с катушек.
Виталий медленно, с опаской приблизился к простыне. Простыня оказалась не вовсе простыней, а бело-красно-белым флагом. С гербом «Погоня». Кто-то швырнул его в лужу. Вот пидоры!
Коротаев в уличных протестах не участвовал. Предпочитал работать печатным словом, через интернет. Однако флаг уважал. Настолько, что поднял его и, расправив, повесил на ближайший палисадник. Полюбовался на свою работу. Хихикнул.
– Жыве Беларусь!
Чего доброго хозяев дома обвинят в нарушении белорусской стабильности. В нагнетании протестных настроений
Ну и пусть. Жители этого городка в основной своей массе были трусами. Поэтому в Погосте и протесты были особенными. Пару недель по улицам метались люди с белыми атласными лентами на запястьях, белыми цветами и флагами с «погоней». Они хором кричали «Уходи!» и махали своими букетами в ответ на сигналы проезжающих автомобилей.
Местная милиция легко и элегантно справилась со сторонниками перемен: кто-то отсидел пару суток в изоляторе временного содержания, кого-то просто вызвали и легонько пожурили за участие в несанкционированных толковищах. Напомнили о размерах штрафов. И пиздец. Амба. Протестное движение затихло. Самыми живыми в городке-кладбище оказались стражи порядка.
Послышался рокот автомобильного двигателя. Помяни черта. Навстречу ехала машина, раскрашенная в белые и синие цвета. Милиция.
Вот ты и вляпался, мон шер. Пьяный, ночью, да еще под флагом оппозиции. Лакомый кусочек для цепных псов режима. Преступные намерения налицо.
Виталик постарался не сбавлять, ни ускорять шаг, чтобы ничем не выдать своего волнения.
Может, он законопослушный гражданин, который просто спешит на поезд. Хрен тебе на воротник, чтоб шея не потела, гражданин. До четырех утра поездов нет. Наеби вола, у него жопа гола.
УАЗ сбавил скорость. Коротаев, в ответ, сбился с прямой и выписал на тротуаре подозрительную, пьяную дугу.
Ссышь, когда страшно?
Машина проехала мимо.
Никому он не нужен, даже милиции. А ведь были времена, когда журналист Виталий Коротаев был в местном отделе внутренних дел своим человеком и знал все внутренние и внешние дела. Любил писать на криминальные темы, а милиционеры радовались тому, что им не придется самим описывать свои подвиги. Потом он ушел из «районки», подался на вольные хлеба и постепенно утратил все связи.
Из-за того, что все знакомые Виталику сержанты давно стали подполковниками, а подполковники вышли на пенсию. Молодежь же не имела ни малейшего понятия о том, кто такой Коротаев и, случились ему попасть в милицию, относились бы к нему, как к рядовому алкашу, каковым он, впрочем, и являлся.
За этими невеселыми раздумьями Виталик не заметил, как вышел на финишную прямую – свернул в свой двор. Здесь его встретило душераздирающее мяуканье невидимого, но очень голосистого кота.
Нет им покоя, нет им сна. Ни котам, ни людям. В коротаевской пятиэтажке уже светилось несколько окон.
Почему не спите, черти полосатые, вам ведь не надо на автозаправку?!
По лестнице Коротаев поднимался, держась за перила. Эту меру предосторожности он выработал после того, как однажды разбил целый пакет бухла прямо на ступеньках. Вот вони-то было!
И это от запаха, и от соседей. Пришлось брать половую тряпку и мыть лестницу. Под, сука, внимательными взглядами любопытных уродов. В тот момент Виталику очень хотелось ткнуть мокрой тряпкой кому-нибудь в ебальник. Едва сдержался.