Пограничная крепость

Смирнов Алексей Константинович

...Милицейский газик тормознул, и Будтов, глядя на него, вспомнил немецкие душегубки из фильмов про войну.

– Т-твари, - прошипела Даша сквозь редкие зубы.

Дверца распахнулась; на землю, загодя улыбаясь, спрыгнул сержант с откровенно сволочной ряшкой.

– Прошу!
– он изогнулся и шутовски показал на газик.

– Начальник, отпусти нас, - взмолилась Даша, прощаясь с бутылкой. В мгновение ока она возненавидела автомобильный транспорт, внутренние дела, их министра, рядовых служителей и Будтова - за то, что так и не позволил выпить.

– Обязательно, - закивал

сержант, приближаясь.

– Хочешь, полюблю?
– предложила Даша, одновременно прикрываясь от затрещины.

– Нас много!
– весело предупредил сержант.
– Перессоримся!

Он зашел газику в тыл, нажал на ручку.

– А ну, заползайте, крысы!

Захария Фролыч, кряхтя, подтянулся и скрылся внутри. Даша затянула лихую песню, выражая таким образом законный протест вольного человека. Из газика высунулись руки, схватили Дашу за одежду и вдернули в салон.

Будтов, присев на грязную лавочку, озадаченно уставился на двух вполне приличных моложавых мужчин в свежих костюмах. Мужчины сидели напротив, улыбались, и лица у них были добрые.

– Здравствуйте, Спящий, - приветствовал Будтова один из них.
– Я Минус Второй, а это - Минус Первый, - он указал на напарника.
– Извините, что обошлись с вами грубо, но все должно было быть естественно, правдоподобно.

– Да, извините, - подал голос снаружи сержант, запирая дверь.

– Мы едва вас не упустили, - облегченно вздохнул Минус Первый.
– Но сегодня удачный день.

– Можно, я выпью чуток?
– спросил Захария Фролыч. Ему вдруг стало совершенно безразлично дальнейшее. Главное, что теперь он себе не хозяин. И к черту выдержку и бдительность, они ему больше не нужны.

– Пейте, - разрешил Минус Второй.
– Но учтите, что удовольствие, которое вы при этом испытаете, будет недолгим.

Газик снялся с места, покатил. Водитель включил сирену.

– Почему?
– спросил Захария Фролыч.

– Потому что мы едем лечиться. Сейчас вас положат под капельницу, промоют желудок, очистят кровь. Вылижут каждую вашу клеточку. Мы не можем допустить, чтобы вы оставались в вашем прежнем состоянии и вели привычный образ жизни.

Захария Фролыч повторил вопрос.

– Потому, - ответил Минус Первый, - что вы - один. Вы - Спящий. И, если взглянуть на ситуацию с учетом этого фактора, то она представляется абсолютно недопустимой. Вас долго искали, Спящий. Бог знает, сколько мы вынесли, но теперь все позади. Теперь мы будем вас холить и лелеять, Будтов. Фигурально выражаясь, посадим вас под стеклянный колпак, включим кондиционеры, будем кормить высококалорийной пищей. Позднее, когда вы полностью оздоровитесь, вам приведут подругу. Линия, Захария Фролыч, никак не должна прерываться.

– Линия Спящих, - уточнил Минус Второй.

– Иначе - всему конец, - подхватил напарник.

Задать вопрос в третий раз Будтову не позволила Даша. Она опять закашлялась, потом упала на колени и сунула в горло два пальца. Общее внимание переключилось на нее, и Захария Фролыч, откинувшись, принялся смотреть в зарешеченное окно.

Глава 8

Быстрой езды не получилось: газик угодил в пробку. Он выехал на набережную и вознамерился сделать левый поворот, однако не тут-то

было. Струя счастливых машин, летевших мимо, начала густеть, пока не застыла окончательно. Свернуть не удавалось, мешала придурковатая аварийка. Она беспомощно крутила сиреневыми рожками, но выехать не могла. И газик, возбужденно вращавший мигалку, оставался беспомощным, хотя с виду он был милицией.

Пальцы в рот не помогли, желудок был пуст, и Даша Капюшонова, откашлявшись, сразу попросила закурить. Организм требовал внешних воздействий - немедленно и неважно, каких.

А Захария Фролыч успокоился. Выпить дали - значит, не менты. Опять же и речь Минус Первого произвела на него отрадное впечатление.

– Слава богу, - сказал он с облегчением.
– Накладочка вышла, перепутали у вас наверху. Понятия не имею, о чем вы толкуете. Никакой я не спящий.

Минус Первый загадочно улыбнулся.

– Напрасно спорите, - возразил он доброжелательно.
– Вы все узнаете и во все поверите, другого выхода у вас просто нет. Никакой, как вы выразились, накладочки. Вся ваша родословная тут, - он похлопал себя по пиджаку.
– От Адама. По причине вашего с папочкой пьянства и неизбежного сумбура, который был вызван этим пороком, в списке не хватало лишь вас двоих. Мы вас потеряли, но теперь все будет в порядке. За папочку спасибо Минус Третьему, да не попущено вам будет о нем позабыть.

Газик урчал; Минус Второй, покуда его товарищ витийствовал, обеспокоенно поглядывал в окно. Судя по всему, он опасался преследования.

– Оставьте батю в покое, - попросил помрачневший Будтов, видя, что многое сходится.
– Он уже на ладан дышит, дайте человеку тихо помереть.

– Ваш батюшка нуждается в охране, - строго сказал Минус Первый.
– Ваша привязанность к нему может сделаться разменной картой в дьявольской игре. Сам же по себе он представляет для нас исключительно историческую ценность.

Он порылся за пазухой и вынул маленькую книжку, похожую на записную.

– Взгляните, вам будет интересно.

Захария Фролыч недоверчиво взял и увидел на обложке изображение Иисуса Христа. Спаситель был классический, каким Его писали на иконах - за исключением одной детали. Скрещенные пальцы правой руки были плотно прижаты к губам: Господь как будто повелевал миру ходить на цыпочках, чтобы не разбудить кого-то, кого на рисунке не было.

– Полистайте, - пригласил Минус Первый.

Будтов раскрыл книжечку, на первой же странице прочитал:

– Адам... Каин... Енох... Ирод... Мехиаель... Ламех... Иавал...

Всю первую страницу занимало перечисление имен, которые, кроме первых двух, ничего не говорили Захарии Фролычу. Он заглянул дальше - то же самое, сплошные имена.

– Ну и что?
– спросил он владельца книжки.

– Посмотрите сразу в конец, - посоветовал тот.

Будтов посмотрел и выпучил глаза. На последней странице перечислялись: Будтов Зебедия Нилыч, Будтов Прокопий Зебедьевич, Будтов Мирон Прокопьевич, Будтов Савелий Миронович, Будтов Игнатий Савельевич, Будтов Захария Игнатьевич... Дальше от руки было вписано: Будтов Захария Фролыч. Между ним и Захарией Игнатьевичем в квадратные скобки заключался Фрол Захарьевич Будтов.