Пограничная крепость

Смирнов Алексей Константинович

Между тем Топорище думал иначе.

– Замочат Дашку, - пробурчал он и в очередной раз ударил в дверь. Если уже не замочили.

– Запросто, - кивнул Захария Фролыч, заранее согласный со всем, что скажет товарищ.

– Надо уходить отсюда, пока не поздно, - продолжал тот, озираясь по сторонам и хмурясь на перила, ступени и обугленные почтовые ящики. Грязные стены были испещрены черными запятыми, англоязычными надписями, изображениями вездесущих грибов. "Greebok", - прочитал Топорище по-английски, и в ту же секунду, словно под магией пароля, дверь отворилась. Даша, толкнув ее вперед, не удержалась и упала. Топорище отскочил, а Будтов тупо уставился на мешковатое

тело, одетое по-уличному, которое ворочалось и ворчало, пытаясь встать.

– Выпить принесли?
– послышалось с пола.

– Достанем, - небрежно ответил Топорище.
– Ты одна?

– А что - нельзя?
– с вызовом спросила Даша, на секунду отрываясь от липкого каменного пола. Сглаженность черт придавала ее лицу особую одухотворенность - правда, дух был не от мира сего, не из знатных, вроде барабашки.

– Пойдем в горницу, - вздохнул тот.
– Потолкуем.

– Ты кто такой?
– сощурилась Даша. Приподнявшись на локте, она погрозила ночным гостям пальцем.

– Ну-ка, бери ее за ноги, - махнул рукой Топорище, нагнулся и взял хозяйку под мышки. Захария Фролыч отклеился от перил и схватил обутую в утиль ногу. Даша захохотала.

– Двоим не дам!
– выкрикнула она, запинаясь.
– К-козлы!..

– Нужна ты нам, - пропыхтел Топорище, занося тело в квартиру.

В адском коридоре приотворилась чья-то дверь, высунулась голова неизвестного свирепого существа. С темными силами, обитавшими в коммунальной квартире, Даша была накоротке. Она рявкнула так, что нельзя было разобрать, сколько букв было в произнесенном слове - три или пять, но это помогло, и голова нехотя втянулась обратно. В длинном ряду нор Дашина шла первой слева. Будтов и Топорище втащили хозяйку внутрь, опустили на какие-то тряпки. Захария Фролыч присел рядышком, а Топорище сразу прошел через мертвую комнату и заглянул в окно. Снаружи на него смотрела провалами и дырами черная громада дома, подготовленного к сносу. Покачивался чудом уцелевший фонарь. Топорище долго всматривался в безжизненную стену, после чего вернулся к двери и стал шарить по стене в поисках выключателя. Нашел, щелкнул и сам удивился внезапному освещению: все было за то, что света не будет. Лампочка - как и положено, пыльная и грязная - болталась на истертом шнуре. Будтов, сидевший возле стеночки, почти спал, но действия товарища изумили даже его. Топорище присел перед Дашей на корточки, сунул руку себе за пазуху и веером развернул фотографии.

– Ну-ка, глянь, - потребовал он.

Даша замычала, и Топорище отвесил ей затрещину.

– Т-ты, бб...
– начала было та, но гость сунул ей карточки прямо в лицо.

– Смотри, коза!
– прикрикнул он, упреждая протесты.
– Который тебе наливал?

Будтов следил за Топорищем в полном недоумении.

– Мент, что ли?
– осведомилась Даша сквозь полудрему.

Топорище чертыхнулся.

– Какая разница, дура! Жить хочешь? Тогда показывай быстро.

– Выпить дай, - потребовала Даша, не собираясь оставаться в живых просто так, за спасибо.

Тот на секунду замешкался, решая, и вслед за этим сделал вещь, после которой никакие другие чудеса были уже не нужны. Если бы с Топорища слезла шкура, то Будтов остался полностью равнодушным к такой трансформации. Топорище вынул из потайного кармана запечатанную бутылку "смирновки", свинтил колпачок и сунул горлышко в редкие Дашины зубы.

– Два глотка!

– Я твоя, - выдохнув сомнительную благодарность, Даша Капюшонова впилась в резьбу.

– Хватит!
– ахнул Топорище при виде того, как жидкость вне всяких глотков и вопреки законам физики

вливается в рот, который, кстати сказать, вот уже несколько дней как служил чему угодно, только не предписанному природой делу - поглощению пищи.

– Он, - пробулькала Даша, сосредоточенно засасывая содержимое бутылки.

– Который?
– не разобрал Топорище и быстро выдернул горлышко из Даши. Послышался холостой чмокающий звук.

– Этот, - ткнула пальцем Даша.
– Дай закурить!

Тот швырнул ей измятую сигарету, спички, одновременно всматриваясь в лицо, изображенное на снимке.

– Да, вовремя успели, - пробормотал он и сунул фотографию Будтову. Захария Фролыч, уже завладевший спиртным, чему Топорище никак не мог противостоять, скосил глаза на карточку, где был изображен хищный субъект в надвинутой на глаза шляпе, похожий на генерала Дудаева. Человека сфотографировали в тот момент, когда он, путаясь в длинном плаще, выбирался из такси. Будтов успел мельком заметить и следующий снимок: то же такси, но уже горящее, и человека нет.

– Остановись, тебе нельзя надолго отрубаться, - попросил Топорище печальным и до странного чистым голосом.
– Запомни эту физиономию.

– Кто это?

– Опаснейший тип. Сейчас он пользуется фамилией Аль-Кахаль. Его настоящее имя тебе ничего не скажет. Аль-Кахаль - это по-арабски "водка". Он считает, что в сложившихся условиях это самый удачный псевдоним.

– А ты кто?

– Всему свое время, - вздохнул Топорище, поднимаясь с корточек. Сейчас ложись, поспи. Но недолго, мы и так сильно рискуем.

Он погасил свет и устроился возле окна. В свете уличного фонаря картофельный профиль Топорища изменился, стал более утонченным. Последним, что увидел Будтов, была очередная нелепость: его заступник затеял телефонный разговор. Слов слышно не было, да он и не слишком прислушивался. Изнемогший от событий вечера, Захария Фролыч выключился из жизни. Засыпая, он видел, как тает постепенно силуэт Топорища, сжимающего в горсти невозможный мобильник, слышал, как растворяется в черноте космоса сытый храп Даши. Сон, как и следовало ожидать, продлился недолго, от силы три-четыре часа. Будтов пробудился, как будто включенный в мучительную сеть поднятием ручки беспощадного рубильника. За окном по-прежнему стояла ночь, перетекавшая в невыносимое утро, горел фонарь. Топорище сидел в прежней позе, Даша ворочалась и стонала. Захария Фролыч закашлялся и огляделся в поисках бутылки.

– Давай собираться, - шепотом позвал Топорище, не отрываясь от окна. Сто граммов, и больше ни-ни. Пойдем лечиться.

– Сто грамм-то дай, - предупредил Будтов, и тот, хмурясь, полез за спиртным.

Отдышавшись, Захария Фролыч с горем пополам ступил на новый круг привычного существования. Он задымил "примой" и осторожно осведомился:

– Лечиться - что значит лечиться? Где?

– Где все лечатся, у докторов. Вот, - Топорище подсел к нему и вручил глянцевую визитку.
– Возьми на всякий случай - мало ли что. Это частная клиника.

– Ты откуда упал?
– пожал плечами Будтов.
– Кто меня возьмет в частную клинику? И на хрена?

– Не на хрена, а надо так, - прикрикнул товарищ, и Захария Фролыч сжался.
– Раньше надо было, я им говорил, но они чего-то тянули. Тебе такому больше нельзя, пора принимать меры. А про частные дела не думай, тебя туда возьмут. Если на то пошло, то тебя - в первую очередь. Она вообще для тебя одного построена.

Захария Фролыч абсолютно ничего не понимал.

– Слушай, кто ты такой?
– спросил он тихо и хрипло.
– У меня с тобой никаких дел не было. Чего тебе от меня нужно?