Пограничная река. (Тетралогия)
Шрифт:
Счастье, что сгорело там не все.
Зачищая поверхность деталей обуви своим стеклянным ножичком, Андрей капал на нее расплавленным пластиком. Остывая, пластик образовывал плотную пленку — оторвать ее почти невозможно. Окружая такой пленкой всю поверхность вокруг угрожающих участков, можно в итоге по ней прилепить заплатки, сделав их из развалившейся обуви других пассажиров, или просто залить все тем же пластиком.
Обувь, конечно, от столь варварских ремонтов постепенно теряла эластичность, да и лопалась иногда вместе с пластиком, но другого метода
Сейчас Андрей сражался с прохудившейся подошвой — возле левого носка вот-вот дыра протрется. Ну здесь все просто: пластик надо не жалеть — главное уложить его ровным слоем, без резких бугров, иначе давить будет, да и оторваться может при неудачной встрече с камнем.
Залив переднюю часть подошвы пластиком, Андрей подносил к нему горящую палку, заставляя размягчаться, и быстро заравнивал, надавливая плоским камнем. Еще немного, и выйдет идеальная поверхность.
И еще месяца два такой ходьбы, и придется из пластика делать валенки — эти ботинки твердо решили, что пора бы им сдохнуть. Хотя есть и другой вариант: задушить во сне Прапора, и разуть — размеры у них одинаковые, а ботинки у того немного получше.
Забивая себе голову разной ерундой, чтобы поменьше думать о голоде, Андрей так увлекся ремонтом, что не заметил, как к нему подошел Прапор. Встрепенулся лишь когда тот присел рядом, склонился, изучил ботинок, покачал головой:
— Андрюха, у тебя уже пластика больше чем кожи — совсем ботинки плохи становятся.
— В первом же магазине куплю себе новые, — не отвлекаясь от работы, буркнул Андрей.
Прапор, склонившись еще ниже, чуть ли не в ухо прошептал:
— Ты надумал, что с Обухом делать будем?
Андрей, помолчав, так же тихо ответил:
— Утром подумаем.
— А что тут думать? Ты всерьез считаешь, что утром ему может стать лучше? Ему уже никогда лучше не станет: он бледный, будто обескровленный, а рана превратилась в вонючую язву. У него нога так опухла, что вот-вот штанина лопнет. Ему конец.
— И что ты предлагаешь?
— Я? Я ничего не предлагаю: я у тебя спрашиваю.
Андрей, покосившись на Обуха, увидел, что тот не спит: лежит на спине, напряженно всматриваясь в сторону людей, обсуждающих его судьбу. Услышать их он не мог, но что-то чувствовал. От его тоскливо-обреченного взгляда Андрей вздрогнул, поспешно отвел глаза, чуть ли не шипя, произнес:
— Раз ничего предложить не можешь, то иди спать. Утром посмотрим, и утром решать будем. А сейчас спать.
Решать Андрею ничего не пришлось — за него все решил Обух.
Сам решил…
Ранним утром, упрямо пытаясь спать, несмотря на предрассветный холод, достающий до мозга костей, Андрей был разбужен пронзительным женским криком. Вскочив, он очумело уставился на источник шума.
Кричала женщина, страдавшая от проблем с почками — та самая, что вечно плелась рядом с Обухом. Болезнь раздула ее чудовищно — ноги у нее сейчас были как у слонихи, тело распухло, щеки и губы обвисли. Чудо, что она все еще могла передвигаться
Обух повесился на своем старом ремне. Прицепил петлю к древку секиры, уложил оружие на подставку для котла, заполз в петлю головой, лег лицом вниз. Так лежа и удавился. В принципе неплохо придумал: деревьев нет, на дряхлых потолках местных сараев тоже не повесишься. Похоже, злополучная железная тренога единственная подходящая для этого вещь.
Но изощренным удушением Обух не ограничился. Перед тем как сунуть голову в петлю, он рядом с треногой на плотной земле оставил надпись, которую лишь с большой натяжкой можно было считать классической предсмертной запиской: «Сварите меня в котле и съешьте. Иначе не выживете».
Что сказать… очень оригинальное письмо самоубийцы…
Народ, разбуженный криком, увидел и тело, и красноречивую надпись. Женщины, сбившись кучкой, дружно рыдали, пытаясь утешить свою больную подругу. Мужчины отнеслись к самоубийству Обуха поспокойнее: за последние два года они всякого навидались, в том числе и самых разнообразных смертей. Почти привыкли. Вытащили тело из петли, уложили возле стены башни, обступили, уставились на покойника. Все молчали, но кое-кто иногда бросал на Андрея косые взгляды.
Хорошо хоть в сторону котла не косятся…
Вот что ему, прикажете, делать? От него сейчас люди ждут решения. Но он не лидер — он на этой роли случайно оказался. И дорого бы сейчас заплатил, найдись на его роль кто-нибудь другой. Желательно с жестким характером, и не обремененный предрассудками цивилизованного человека. Потому что лучший выход для беглецов — это последовать последнему совету Обуха. Мяса в изнеможенном мужчине не столь уж много, но хватит на несколько дней. А там, возможно, они найдут еду — НОРМАЛЬНУЮ еду.
Или еще кто-нибудь вовремя повесится, завещав свое тело на гастрономические нужды коллектива…
Чувствуя, как желудок напрягается в предвкушении рвотного спазма, Андрей отвернулся от тела, и чуть ли не крича, яростно выдал краткие тезисы своих умных мыслей по этому вопросу:
— Да чтоб вас…… вонючими… в… рты! Всех! Идите вы все в глубокую задницу! Все идите! Я человека жрать не буду! А кто будет, с тем я дальше не пойду! Или роем могилу, или разбегаемся — не по пути нам! Все! Кир, ты как?! Ты со мной?!
Только тут Андрей заметил, что немого в общей толпе нет. Он стоял в стороне, между сараев, вглядываясь куда-то в сторону восходящего Солнца.
— Кир? Ты чего?
Немой, резко отскочив, отчаянно замахал рукой, подзывая к себе.
Заинтригованный Андрей подошел к товарищу, подчиняясь его предупреждающим жестам, осторожно выглянул из-за сарая. Несмотря на ослепляющий солнечный свет, он мгновенно разглядел подбирающиеся неприятности — к поселку подходил отряд аборигенов.
Близорукость мешала ему разглядеть детали — до кучки двуногих фигурок было около двухсот метров. Но главное он понял: их около десятка, и у них есть оружие — палки в руках хорошо заметны.
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
