Пограничная тишина
Шрифт:
— Отлично! Хмелеет тот, у кого льется через край, дорогой полковник! А у нас с вами не такие уж дырявые головы...
Михайлову очень нравился полковник Лукомский. Большая часть его жизни прошла в армии. Они часто встречались по службе, обменивались мнениями по важным вопросам, касающимся совместной охраны границы. Адам Лукомский всегда был неизменно весел, как-то чисто по-офицерски остроумен, красив и общителен.
Они сели в одну машину, и, когда тронулись, Алексей Иванович, не откладывая, рассказал о происшествии на границе. Полковник Лукомский хорошо знал
— Не может быть, чтобы он не оставил каких-либо следов, — сказал Лукомский.
— Мне тоже так кажется, — согласился Михайлов.
Однако осмотр места нарушения границы никаких дополнительных улик не дал. Дальнейшая оперативная разработка вероятного движения нарушителя к границе была поручена поручику Любомиру Матейко. Именно его группа занималась охраной района Сувалок.
В тот же день в селах, расположенных вдоль границы, появился высокий светловолосый парень, с фотоаппаратом через плечо, в зеленой, под цвет травы, тенниске, в желтых спортивных перчатках. Это был Любомир Матейко. Передвигался он на мотоцикле. Сначала катал в коляске кудлатую, весело смеющуюся девушку в самой легкомысленной юбочке, потом сажал за спину белоголового мальчугана. Если где задерживался, то пил холодное молоко, благодарил паненку и катил дальше. В Закрайках с ним уже ехал усатый пан в широченнейшем соломенном брыле. К вечеру того же дня Любомир оказался на привокзальной площади города Сувалки. Внезапно выскочив из переулка, он лихо развернулся, взъерошив застывшую на стоянке пыль, остановился рядом с такси марки «Мерседес».
Шофер такси выглянул из кабины и с явно недовольным видом сказал:
— А нельзя ли потише, приятель?
— Он у меня с норовом, — ответил мотоциклист, поднимая машину на подставку.
— Не умеешь ездить, так ходи пешки...
Все шофера мира, а особенно таксисты, презирают мотоциклистов и злословят при первой же встрече.
— Но я прекрасный кучер, и моя лошадка добре меня слушается. Иногда она немножко капризничает, но мы с ней ладим. — Любомир весело похлопал ладонью по кожаному сиденью.
— Она тебя когда-нибудь угробит...
— Ты, наверное, сегодня не выспался?
— Почему не выспался? — не понял таксист.
— Может быть, с женой поругался...
— А какое твое дело до моей жинки, хотел бы я знать? — задиристо спросил шофер.
— Ровно никакого, просто хочу выяснить, почему ты так ужасно настроен, пан таксист? Может быть, скучаешь без пассажиров?
— Иди ты, знаешь куда...
— Куда, например?
— Ко всем чертям!
— Вот видишь, я угадал: или ты всегда такой, или безнадежно скверно воспитан...
— Ты чего ко мне пристал?! Кто ты такой, чтобы говорить мне всякие слова? Да ты знаешь...
— Я знаю, что ты Стась Милевич, и ты мне, приятель, нужен, — не дав ему договорить, прервал Любомир.
— Откуда ты меня знаешь?
— А кто не знает твоего шикарного «мерседеса»...
— Ладно, ты мой автомобиль не затрагивай.
— Хорошо.
— Ты пограничный офицер? — Стась высунулся из кабины всем туловищем: — Ты из пограничного войска?
— Да, да, приятель. — Любомир достал из заднего кармана брюк удостоверение и показал его Милевичу.
— Ты извини, что я тебе нахамил, — смущенно пробормотал Стась. — Сейчас-то узнал... да на тебе эта одежда...
— Я не сержусь. Ты мне расскажи, что за пассажира ты возил в направлении села Закрайки? — Поручик Матейко назвал день и почти точное время.
— Верно, вез одного парня...
— Срисуй его наружность.
— Как срисовать?
— Ну расскажи, какой он из себя?
— Какой из себя?
— Да! Ты не тяни резину. Нам еще с тобой далеко придется ехать...
— Как далеко? — Стась нервным жестом притронулся к захватанной баранке.
— Я тебе потом все объясню. А сейчас давай, приятель, договоримся, что я буду спрашивать, а ты отвечать, понял?
— Чего тут не понять... Парень как парень, в серой куртке, с пряжкой на конфедератке, с большой коричневой сумкой...
— Сколько лет?
— А черт его знает, сколько ему лет! Наверное, столько же, как мне...
— Сколько тебе?
— Двадцать шестой...
— Где ты его высадил?
— В поле...
— В поле?
Милевич подробно рассказал, как было дело. Поручик задумался. Немного помолчав, решительно произнес:
— Давай, друг, заводи свою старуху, поезжай домой и поставь ее в гараж.
— Это еще почему? — чисто выбритое лицо Стася вытянулось.
— Тебе придется ехать со мной, в коляске...
— И куда же мы с тобой поедем? — Руки Стася совсем уже бестолково заерзали по баранке, когда поручик назвал один из пограничных городков.
— Выходит, что ты меня хочешь арестовать?
— Вовсе нет. Мы рассчитываем на твою помощь.
— Чем еще я могу помочь, когда я уже все рассказал.
— Ты должен лично опознать важного преступника.
— А что сделал этот тип? Вот бы не подумал!
— Что он сделал, выяснят работники госбезопасности.
— Так он не улизнул?
— Нет, ты его увидишь!
— Он у вас там, в штабе?
— Он не у нас.
— А где же?
— В Советском Союзе.
— Значит, меня еще повезут и в Советский Союз? Может, я поеду в Москву? Хорошенький, пан поручик, вы придумали для меня туризм.
— Ты не волнуйся. Ты поедешь за казенный счет...
— Это правда?
— Правда, черт побери! Мы же условились, что спрашивать все-таки буду я.
— Да спрашивайте сколько угодно, Иезус Мария! — воскликнул Стась, думая о том, почему бы ему не прокатиться в Советский Союз, да еще за казенный счет?
— Оставим в покое эту даму Марию... Мне бы хотелось, чтобы ты покороче прощался с жинкой и своим потомством...
— Ну а если я вдруг не захочу ехать в Советы?
— Значит, ты не патриот, а мелкий буржуй, как был частник, так им и останешься...