Пограничные зори
Шрифт:
Первым заговорил чужой:
— А ты, малый, я вижу, храбрец, не боишься ночью по горам один ездить.
Черкез невнятно пробормотал что-то, уткнувшись в свою тарелку.
Мысли вихрем проносились в его голове, но он не мог принять никакого решения. Побежать разбудить соседей? А если этот погонится и убьет? А мать? Она может броситься за ними, и тот убьет и ее. Нет, нельзя действовать опрометчиво. Черкез в этом уже убедился там, в горах. Если бы он мог дать матери хоть какой-то намек! Она бы вышла, будто невзначай, зачем-нибудь и позвала бы соседей. Но как это сделать, чтобы
— А чего бояться! — ответил он гостю. — В горах у нас тихо, спокойно. Злых зверей нет. Злых людей — тоже. — Черкез украдкой бросил на мать быстрый взгляд. — Волки, шакалы — это известные трусы. Правда, в прошлом году, помнишь, мама, поймали у нас в горах какого-то бандита… — Черкез заметно оживился; он даже перестал есть и повернулся к матери: — Вот страшилище-то! Помнишь, мама? Огромный, кудлатый! А конь у него — ну прямо с дом…
За спиной Черкеза скрипнула скамейка и, обернувшись, он увидел, что гость поднимается из-за стола. «Верно, я переборщил. Догадался он» — замирая от страха, подумал Черкез.
— Ну, спасибо за угощение, хозяйка. Пойду, — сказал гость. — Ты мне позволишь взять хлебца на дорогу?
Поняла ли мать Черкеза скрытый в словах сына намек или по какой-нибудь другой причине, но только она сказала поспешно:
— Да куда ж ты ночью пойдешь? Заночуй у нас. Я к утру хлеба тебе напеку. А это что за хлеб — корки одни. Весь хлеб, что был в доме, я на поле отправила..
— Ничего, и этот сойдет, — сказал гость, засовывая кусок за пазуху. — А задерживаться мне никак нельзя — срочное задание. К утру-то я уже на месте должен быть… Так эта дорога через село куда, ты говоришь, ведет?
— Погоди, погоди, мы сейчас хлеба достанем, — не отвечая на вопрос, сказала мать. — За хлебом пришел, а без хлеба уходишь — неладно это… Ну-ка, сынок, беги живей к соседям, займи у них.
Черкез нерешительно приподнялся со стула — ему было страшно оставить мать одну с этим бандитом, — но волосатая, хорошо ему знакомая рука легла на его плечо.
— Сиди, — сказал гость. — Нечего людей зря беспокоить. Обойдусь. Будь здорова, хозяйка! — Рука его сильно сдавила плечо Черкеза, и он прибавил: — А ты, малый, смотри осторожнее ходи по горам. Не ровен час все может случиться. Будем вот ловить бандита, как бы тебя по ошибке не подстрелили!
Гость вышел за порог.
Черкез и мать на мгновение замерли на месте, глядя друг на друга широко раскрытыми глазами.
За окнами раздался заливистый собачий лай. Черкез бросился к двери, распахнул ее и выскочил на крыльцо, Лай раздавался с левой стороны.
Черкез поглядел туда и в неярком свете луны увидел темную фигуру, метнувшуюся через дорогу.
— Я побегу к Сазаку, мама! — крикнул Черкез и скатился с крыльца.
VI. Высокая похвала
Сазак, секретарь комсомольской организации, жил на другом конце села. Черкез для сокращения пути помчался к нему напрямик. Преследуемый неистовым собачьим лаем, он перескочил через арык, птицей перелетел через какой-то дувал, перемахнул через огородные грядки и что было мочи заколотил кулаком в дощатую дверь.
«Два раза
К счастью, Сазак оказался дома. Выслушав сбивчивый рассказ Черкеза, он быстро натянул на босые ноги сапоги, вывел из-под навеса своего ослика, и, взобравшись к нему на спину, вдвоем они погнали его на пограничную заставу. Сазак знал туда дорогу, а так как путь их лежал мимо дома Черкеза, тот с сазаковского ослика пересел по дороге на своего.
Молодой капитан, начальник заставы, выслушав сообщение Черкеза, тотчас отрядил трех пограничников с собакой в село. Собака должна была повести их по следу человека, который заходил в дом матери Черкеза. Сам же капитан с двумя пограничниками и Сазаком, взяв еще одну собаку, направился в горы — туда, где прятались ночью неизвестные. Нужно ведь было захватить и тех двух. Черкез на своем ослике указывал путь.
О нарушении границы на погранзаставе было уже известно, и поиски велись не первый день, но след нарушителей был потерян. Однако теперь начальник не сомневался, что преступники сегодня же будут у него в руках. Со стороны границы путь им был отрезан. Да, кстати сказать, Черкез, зовя во все горло своего осла, тоже потрудился недаром. Его крик был услышан.
Нижней тропой через ущелье проходили двое пограничников. Они услыхали пронзительный детский крик, потом какой-то неясный шум, после чего все стихло. Пограничники вскарабкались по склону, прошли по верхней тропе, обшарили кусты, заметили какие-то следы, но никого не обнаружили. Покричали — никто не откликнулся. Это показалось им подозрительным. По голосу они поняли, что кричал не взрослый, а мальчик. Но если бы на него напали дикие звери, он кричал бы иначе. Все это было очень странно, и один из пограничников, оставив своего товарища продолжать поиски, побежал на богарное поле за лучшим следопытом и знатоком этих гор — отцом Черкеза. Теперь они тоже принимали участие в поисках.
Небо над дальним хребтом гор порозовело, а высоко над головой приняло чуть зеленоватый оттенок, когда Черкез бок о бок с капитаном выехал на знакомую тропу. Кусты сиреневыми тенями выступали из молочно-белого тумана. Все ущелье звенело от птичьего щебета.
Черкез остановил своего ослика у края густых зарослей, окаймляющих крутой обрыв, с которого он так самоотверженно летел ночью кувырком и где получил столько доблестных царапин.
— Вот здесь, — шепотом сказал Черкез.
Собаку пустили по следу. Умный пес, покружив по зарослям, побежал сначала вверх по тропке, в восточном направлении, но Черкез сказал, что эти люди пришли оттуда, и собаку вернули. Трудно было предположить, что они повернут обратно. Собака снова начала кружить в зарослях, потом уверенно побежала вперед, низко пригнув голову и прижав уши, почти припав мордой к земле…
Начальник придержал коня и сказал, обернувшись к Черкезу:
— Ну, друг мой, спасибо тебе, а теперь поезжай-ка ты домой. Вот Мамедов, — он кивнул в сторону одного из пограничников, — проводит тебя.