Погружение в подлинность
Шрифт:
Гораздо проще отказаться от этого пути, и просто выбить со своего места того, кто ближе находится и кто, как ты считаешь, мешает тебе. Но то место, которое ты в результате займешь, твоим не будет.
Не будет, потому, что ты должен двигаться по своему пути не только внешне, но и внутренне. Эта внутренняя часть пути к своему месту гораздо труднее, и если речь о борьбе и зайдет, так только о борьбе с самим собой, а не с окружающими. Никакие внешние обстоятельства и препятствия не сравнятся с нашим собственным внутренним ступором, с нашим сопротивлением собственному развитию, которое иногда происходит. Никто не может помешать нам двигаться дальше, кроме нас самих. И самое главное в том, что никто, кроме нас, эту внутреннюю часть пути пройти
На этом пути очень важно осторожно обходить тех людей, которые тебе встречаются, на каких-то отрезках двигаясь параллельно с ними, а не расталкивая их.
И чем ближе ты будешь подходить к своему месту, тем внимательнее нужно быть с теми, кто будет находиться рядом с тобой. Ведь именно у них тебе предстоит научиться чему-то важному, а, может быть, сообщить им что-то значащее именно для них. Истинные ценности невозможно получить с помощью кулаков и битв. Если ты начнешь выбивать окружающих тебя людей со своих мест, у них, возможно, хватит мудрости и сил противостоять тебе и не отвечать ненавистью, только вот настоящие знания, которые они могут тебе сообщить, при такой атаке ты от них не получишь. Да и тебя никто слушать не будет, если твоя агрессия и нетерпение будут всем мешать.
Поэтому, приближаясь к своему месту, нужно не кулаками махать, а готовиться слушать и слышать ушами, сердцем и умом. Только тогда ты сможешь сказать что нашел и занял свое место а не отвоевал чужое. Потому что только чужое нужно отвоевывать, а к своему нужно идти…
Я не хочу думать о том, что делают другие, осуждать кого-то или кого-то копировать, у меня своя дорога, я не лучше и не хуже других, просто я – это я…
Мне боль чужих падений не нужна,Не нужно мне чужих побед сиянье,И лишь одно мне важно воздаянье —За то, что я сама пройти смогла…».Бетховенский шторм
«Музыка должна высекать огонь из груди человеческой…»
Концерт близился к концу. Группа отмечала двадцатилетний юбилей одного из альбомов, пригласив по этому случаю бывшего солиста, и фанаты, разгоряченные долгожданными песнями, не сдерживали своих эмоций. Толпа вокруг бушевала, и Дине казалось, что все вокруг нее ходит ходуном…
Секундную паузу между песнями взорвали яростные аккорды на тему Паганини. Дине показалось, что сердце выскочит из груди от радости. Это была одна из ее любимых песен, она никогда не слышала ее на концерте, в глубине души надеясь, что ее все-таки исполнят, хотя она не входила в альбом. Услышав знакомое вступление, Дина вместе со всеми закричала от восторга, не зная, что на этом концерте ей предстоит услышать эту песню в другой интерпретации. Она, не отрываясь, смотрела на сцену, не обращая внимания на видеоряд, который ее вообще всегда мало интересовал. Бросив на него случайный взгляд, она не поверила своим глазам. Певец, изображавший скрипача, был одет во фрак, что само по себе было непривычно, и держал в руках скрипку. По сюжету песни героя обвиняли в сговоре с темными силами, поэтому лицо солиста временами сменялось устрашающим образом искусителя, образ которого должен был появиться в песне после проигрыша…
Виртуозный и бушующий проигрыш закончился, только на этот раз певцу не пришлось перевоплощаться из музыканта в дьявола. На сцене появился второй солист, одетый в красную накидку, изображающий темную силу, и на сцене началась настоящая борьба музыканта с искушающим его губителем человеческих душ… Дине казалось, что она захлебнется от восторга…
Когда эмоции после концерта улеглись, Дина задумалась. За последнее время ей несколько раз встречалось имя Паганини. Сначала она услышала шала интервью одного из бывших гитаристов группы. Огневолосый музыкант рассказывал, как создавалась мелодия, как была использована тема Паганини. Потом она случайно прочитала статью, в которой снова звучало имя Паганини, и упоминались его сложнейшие каденции. Теперь этот концерт, и новый образ Паганини…
Дине пришлось честно себе признаться в том, что, несмотря на свою любовь к классической музыке, она не слишком хорошо в ней разбиралась. Она что-то знала о Паганини, но очень поверхностно, возможно, слышала что-то из его произведений, но никогда особенно им не интересовалась. Теперь же она поняла, что это совпадение не может быть простым, и ей очень хочется его послушать. Может быть, теперь она была готова его слушать.
В отделе классической музыки Дина погрузилась в легкую ностальгию, глядя на диски с портретами любимых композиторов, которые в разное время сыграли для нее свою важную роль…
Взяв с полки несколько дисков с каприсами и концертами Паганини, Дина случайно взглянула на соседнюю полку и увидела диск с симфониями Бетховена. Лицо Бетховена, изображенное на обложке диска, показалось таким родным и близким…
Дине было лет тринадцать, когда она увлеклась музыкой Бетховена, и это стало для нее настоящим потрясением. Точнее потрясением стали его сонаты. Симфонии и другие его произведения она слышала отрывками и тогда не смогла их прочувствовать. А слушать классику просто так, «для галочки», она считала лицемерием. Она снова и снова ставила пластинку с тремя самыми известными его сонатами, в постоянном желании окунуться в эту неуемную и непостижимую энергию, как в источник с живой водой… Однажды, почти обессилев на лыжне во время школьных соревнований, она представила себе образ Бетховена и попыталась как будто «включить» в своем сознании те моменты из «Аппассионаты», которые ей нравились больше всего, и почти физически ощутила прилив сил…
Дина повертела в руках диск с портретом Бетховена и поставила его на место, решив сосредоточиться на Паганини… Она начала слушать диски, которые нашла в магазине и то, что смогла скачать из Интернета, параллельно пытаясь что-то прочитать о Паганини, поскольку почти ничего не знала о нем. Ей хотелось понять, за что его обвиняли в сговоре с темными силами. Сухие биографические факты, найденные в Интернете и в справочниках, не дали ей ответа. Она знала, что в советское время был поставлен фильм об осуждении Паганини на сюжет одноименной книги. Слышала она и об иностранном фильме, в котором актер, игравший Паганини, показал его виртуозом, способным на такое мастерство, которое вряд ли подвластно простому смертному…
Пролистав в Интернете книгу об осуждении Паганини, она поняла, что не может сосредоточиться, и сначала решила, что просто читать с монитора очень сложно, и ей будет легче, если она найдет печатный вариант книги. Но поход в книжный или в библиотеку все откладывался, и это объяснялось вовсе не отсутствием времени. Дина не могла понять, что ее останавливает. Тогда она просто переключилась на музыку…
Когда читаешь в биографии о том, что тот или иной композитор был гением и т. д. и т. п., это воспринимается как-то отдаленно. А когда ты сам слушаешь музыку этого композитора, это напоминает разговор без свидетелей, после которого ты сам для себя делаешь выводы, что он для тебя значит. Тогда ты сам можешь чувствовать, какие струны в твоей душе задевает его музыка, и задевает ли вообще, если тебе никто при этом не разъясняет, что это – шедевр мировой классической музыки.
Дина всегда считала скрипку очень сложным инструментом, фортепиано и гитара ей всегда казались ближе. Поэтому она не смогла долго слушать каприсы Паганини для одной скрипки, хотя в одном из них услышала мелодию, использованную любимыми музыкантами для песни. Слушать скрипку в сочетании с другими инструментами или с оркестром было гораздо интереснее, на их фоне она воспринималась иначе. Какие-то вещи были ей знакомы, просто она не знала, что их автором был Паганини, многое она слышала впервые…