Погружение
Шрифт:
Мне приходится приложить немало усилий, чтобы наконец разглядеть то, что выбито на моих ребрах.
«Carpe diem.» (ка?рпэ ди?эм, с лат. – «лови день») – крылатое латинское выражение, означающее «живи настоящим»)
А вот это уже никакой логике не поддается. Я все понимаю, но как я могла не знать о наличии у себя такой татуировки?! Это уже выходит за всякие рамки.
– Господи, ты так пахнешь, детка…я скучал по тебе, так скучал, – вдруг срывается на шепот этот несгибаемый мужчина, кто еще пять минут назад казался мне непробиваемой скалой, не способной на чувства и эмоции. – Сука, как я скучал. Как я тебя ненавидел, проклинал, убивал в своих мыслях и снах тысячи, миллионы долбанных раз. И подыхал без тебя. Вспоминая то, что ты сделала. Натворила. Думал, что рано или поздно не выдержу и доберусь до тебя, доберусь и убью. Ты дотла меня
– Мистер Мерсер, вы не понимаете… – пытаюсь вразумить, ощущая его дыхание на мочке уха.
– По имени меня назови, малышка. Как ты говорила всегда: Дэйм, Дэйм, Дэйм…тысячу лет никто не называл меня так, Ария. Дура ты, если хочешь притвориться той, кто ничего не помнит. «Нас» невозможно забыть. Как и невозможно забыть, как ты прыгала на члене моего брата в день нашей свадьбы, – от его слов я цепенею, не в силах поверить, что я могла так поступить. Я не способна на измену, ни во сне, ни наяву. Даже если допустить мысль, что где-то в параллельной вселенной я действительно была вместе с этим восхитительным мужчиной.
– Я даже не знаю, кто ваш брат! Я замужем сейчас, понимаете? Не трогайте меня, умоляю…вы меня с кем-то спутали.
– Замужем? – Дэймон обхватывает мои скулы. – Да хоть три мужа. Ты моя, Ария. Была и будешь. Я твой сон, а ты мое спасение, детка, и не существуют для нас клятвы сильнее. Помнишь?
– Отпустите меня! – мой вскрик затихает мгновенно, обрывается его мощным, раскрывающими мои губы и терзающими мой рот, горячим поцелуем, заражающий вены бешеной страстью, граничащей с животной похотью, одержимостью, настоящим безумием. Теперь я знаю его вкус, теперь я знаю, каково это испытывать то, о чем сотни раз пыталась написать, но не получалось, не выходило так, «по-настоящему». Не цепляло, не пробивало, как сейчас, до нутра, не воспламеняло и не возносило к небесам…а теперь погружение полное – в пропасть, в агонию этого мужчины, кто накинулся на меня, как оголодавший, одинокий волк, что уже потерял всякую надежду найти свою пару. Ничего не понимаю, не понимаю, что происходит, поддаюсь лишь инстинктам и вызванным его действиям желанием…прогибаюсь, извиваюсь в его руках, ласкающих мое тело, ощущаю, как согревает мои груди в сильных ладонях, жестко сминает, лаская соски большими пальцами, стонет в мои губы от удовольствия, забирая каждый мой вздох. «Ещё…еще…пожалуйста», мне хочется сказать именно это, хочется умолять его, чтобы не останавливался никогда, чтобы трахнул меня на рабочем столе или диване, не важно. Просто слиться с его силой хочу, ощутить в полной мере то, что так долго пыталась передать словами и предложениями…страсть, любовь, от которой колеют, заряжаются сладким током воспламененные вены.
– Нравится, Ария? Ты всегда такая отзывчивая, такая чувственная. Идеальная любовница, идеальная шлюха, идеальная девочка. Я искал тебя в других и не нашел. Ты нужна мне, Ри. Не отпущу, ты все мне расскажешь, где тебя черти носили. И извиняться долго будешь…на коленях стоя, все равно не прощу, но удовольствия получу море, малышка, – срывающимся хрипом выдыхает Дэймон, толкаясь мощным стояком прямо в мои ягодицы. Низ живота заливает жидким огнем, сладким томлением. Он толкается снова с такой силой, будто только проклятая ткань мешает ему погрузиться в меня прямо сейчас. Вдруг развернув лицом к себе, стремительно сгибает мою ногу в колено и прижимает за попку к своему горячему паху, неистово сжимая кожу ягодиц, заставляя меня выть, кусать губы и жадно в ответ целовать его до потери пульса, двигая бедрами против его бедер. Черт возьми я замужем, замужем…что делаю я? Какого черта происходит? Плевать на все, ничего в мире нет, кроме этого «знакомого незнакомца» …магия, сон, называйте как хотите. С ума я сошла, с катушек слетела, что тут еще сказать?
Внезапно перед внутренним взором всплывают улыбки Макса и Марианны. Они никогда не видели, как мы с Лиамом проявляем любовь друг к другу, и вдруг так горько от этой мысли становится. Я не могу так, неправильно это…хотя если это сон, почему бы не поддаться соблазну? Все испарится, измена сотрется, как только открою глаза.
Очнувшись, как от наваждения, я наотмашь ударяю его по лицу, и мне даже удается попасть «в яблочко», за что я вновь получаю аркан из цепкой хватки на своей шее. Мерсер сжимает мое горло, вглядываясь в мои черты лица взором безумного зверя. Он невероятно мужественен в своей агонии и ревности, или я просто дура, которую зацепило отчаянье, сожаление и любовь, что пробивались сквозь призму его претензий, наполненных яростью и горечью. Больно, обидно, слезы жгут глаза, мы смотрим друг на друга, как два заклятых врага, которые когда-то любили друг друга до потери пульса. Странное чувство, неописуемое. Весь мир переверну, но найду ответы…и долго искать не придется.
Внезапно в дверь кто-то врывается, и это отвлекает моего мучителя от экзекуции над моей шеей. Мерсер отпускает меня, резко оттолкнув в сторону. Не глядя ни на него, ни на того мужчину, кто помешал нашему «диалогу», я бегу по направлению к двери, спотыкаюсь на огромных каблуках и чуть было не падаю…устоять мне удается с трудом, как и выбежать на лестничную площадку. Хватит с меня лифтов на сегодня. Я спускаюсь по лабиринту лестницы бесконечно долго, тяжело дыша, и, задыхаясь, не отдавая отчет своим действиям. Голова кругом, в ушах стучит ток крови, сердце на разрыв бьется, страшно, что вот-вот остановится.
Перед внутренним взором мелькает странный калейдоскоп воспоминаний – нерасшифрованный мной, непостижимый. Словно пазл моей жизни рассыпался и не собрать все так просто в единую картинку.
Я должна все вспомнить…
Ноги сами несут меня в нужное направление, еще более удивительно то, что когда я ловлю такси и сажусь внутрь, я без запинки называю водителю незнакомый мне адрес и через полчаса, полностью доверяя мышечной памяти и ключами под номером «105» оказываюсь в квартире в центре Манхэттена. С удовольствием рассказала бы вам о ее интерьере, но, помнится, тогда у меня все перед глазами плыло, словно в глаза кто-то морской воды залил. Обессилев, я каким-то чудом нахожу в одной из комнат кровать и мгновенно на ней вырубаюсь, проваливаясь в сон.
Надеюсь, мне не будут сниться кошмары.
Глава 1
Если нет никакой возможности нам быть вместе, зачем Бог познакомил нас?
Ария
Первое, что ощущаю, когда прихожу в сознание – ноющую головную боль. Словно нервы превратились в оборванные провода и теперь царапают и бьют током кожу висков изнутри, смеются над моей беспомощностью и глупостью. Смеются над тем, что мне приходится зарабатывать деньги, предоставляя свой разум в качестве «подопытного кролика», которого подвешивают за веревочки и вытворяют с ним всё, что заблагорассудится.
Я своего рода проститутка, только разменной монетой в подобной работе выступает не мое тело, ласка и женственность, а мозги, разум, подсознание и самое главное – сны.
Не от хорошей жизни я вынуждена подрабатывать таким способом, уж поверьте.
Посторонний шум раздражающий слух, напоминающий рев турбины самолета перед взлетом, постепенно стихает. Распахнув веки, и, устремив взгляд на серый потолок, пытаюсь угомонить беспощадно бахающее в груди сердце.
Вы, наверное, знаете, каково это проснуться среди ночи от душераздирающего кошмара и еще долго отходить после увиденного, искренне радуясь, что все пережитое было ужасным сном. Уверена, многим из вас виделись цветные, реальные, почти осязаемые сны. После них всегда такое чувство, будто душу наизнанку вывернули, разорвали и лоскутками затолкнули обратно. Дерьмовое. И пить жутко хочется, будто неделю в пустыне провела.
– Нет! Не надо! Отпусти меня! – резко подпрыгиваю на кушетке, срывая с себя провода, прикрепленные к моему телу специальными присосками. Прежде чем я вскакиваю с постели и начинаю громить все, что попадется мне на пути, поддаваясь первому внутреннему порыву, встречаюсь взглядами с приятной женщиной, облаченную в темно-синюю форму, ассоциирующуюся у меня с одеждой медсестры или врача. И вспоминаю, где нахожусь, откладывая погром на неопределенный срок.
Но это не больница. И я пришла сюда по своей воле.