Погружение
Шрифт:
А потом Олег защитился. Две недели ходил загадочный.
— Колись, что нас ждет в светлом будущем? — однажды я не выдержала.
— Мне предложили место в ящике. — Сказал он вполголоса.
— В деревянном?
— В почтовом, в номерном. НИИ закрытое. Как раз по моей теме. У меня все работы теперь будут секретные.
— Согласился?
— Конечно. Такое раз в жизни предлагают. Квартира сразу, зарплата большая. Снабжение в городке по высшему классу. Буду тебя ждать.
— Там есть места для художников?
— Придумаем что-нибудь.
Но
Теперь я сижу и реву.
— Ты просто выросла, — шепчет Вера Абрамовна, — так у всех, кто переступает определенный уровень. Переход всегда мучителен, но возвращение вниз будет мучительно вечно, потому что это падение.
— Может, я просто чокнутая дура!?
— Думаю, попробуем помочь. Есть такие вещи, как холотропное дыхание и регрессивный гипноз. Вспомнишь предыдущие инкарнации. Знания обычно скрыты, вряд ли что-то из прошлого опыта удастся вытащить. Это редкие случайности. А вот определиться с направлением и выбором это поможет.
— Давайте дыхание, давайте что угодно. Я с ума схожу.
Она звонит Льву Михайловичу. Дозвонилась попытки с пятой. Оказалось, тот был в ванной. Зато сразу все понял. Через два часа перезвонил и сказал, что они выезжают. Пока они едут, Вера Абрамовна заставила меня петь и гудеть звуки. Я видела, как отражает ее мимика все оттенки моих вибрирующих гласных. По ее мнению, не так уж все и запущено.
Лев Михайлович привез с собой лысого человека. Точнее бритого под ноль. Но это не отталкивало. Он обаятельный. Сразу возникло расположение. Оказался доктором. Лет тридцати. Под майкой угадывалось жилистое тело. Движения плавные, кошачьи. Его зовут Кирилл. От чая он отказался, сразу приступив к делу. После десятка глубоких вдохов меня уложили на кушетке. Он держит мою голову в ладонях. Я доверилась. Тепло окутывает кожу. Затем проникает внутрь. Соединяется в середине. Внутри головы вижу светло-голубой шарик. Он крутится по часовой стрелке. Погружаюсь в это вращение, в тягучую тьму.
Давнее воплощение: я мужчина. Воин. Непростой. Страж священной рощи. У меня конь и меч. На мне темный плащ непонятного покроя. Это восток. Но совсем не такой. Не Азия. Или Азия, но древняя совсем, еще до катастрофы. Я жесток и умел. Я посвященный — есть способности, которые позволяют без труда справляться с двумя-тремя профессионалами. С пятью уже надо постараться. Меня позвали для какого-то дела. Мы скачем по узкому ущелью. Со мной рядом скачут посвященные братья вместе с нашим старшим. Внезапно они набрасываются на меня. Предательство. Я так и не понял, за что. Удар мечом. Потом я долго не воплощался, очень долго. После этого воплощения меня не пугает кровь, трупы и не дрожат руки.
Ныряю дальше. Немецкие рыцари скачут по заснеженному полю. Белые плащи с красными крестами в синих зимних сумерках. Четверо или пятеро. Я девушка, восемнадцать лет. Ищут меня. Жалкая лачуга, светильник на столе — плошка с салом и фитилем. Приютившая меня женщина смотрит обреченно. От них скрыться еще никому не удавалось. Но я решила попробовать. Бегу, неглубокие следы через все поле. Меня настигают. Веревки врезались
Следующее воплощение. Видно только самый конец. И то смутно. Я женщина, около сорока лет. Я сумасшедшая. Меня бьют и связывают, обливают водой. Кошмарная жизнь. Умираю от внутреннего кровоизлияния после удара в левый бок. После этого воплощения я ненавижу психиатров и насильственные способы лечения.
Последнее. Тоже смутно и только последние события. Я мужчина. Занимаюсь лечением людей. Личная трагедия. Предательство. Я ее не отпустил из себя. Выпивал, черные мысли день и ночь. Сердце не выдержало. Инфаркт. После этого я не люблю алкоголь, табак и любые зависимости. От людей тоже.
Я очнулась. Как после снов, от видений остаются только ощущения.
— Как ты, Маша? — Наклонилась надо мной Вера Абрамовна.
— Плохо, — отвечаю шепотом, — только соберешься сделать что-то стоящее, как уже пора обратно.
Мы пьем чай вчетвером. Меня кормят бутербродами — «надо заземлиться».
— А нельзя меня было удержать от любовных подвигов? — осторожно спрашиваю.
— Нельзя, — отвечает Вера Абрамовна, — точнее, можно, но ненадолго. Ты бы все равно попробовала. А так осознанный выбор за тобой.
— И что мне с этим делать?
— Ты уже делаешь. — Вступил Лев Михайлович, — начинаешь контролировать. Можешь разграничить любовь к Олегу, как к мужчине и как к другу?
— Могу. И раньше могла, но все вместе казалось правильным.
— А если любимому мужчине оторвет все хозяйство на войне, что будешь делать?
— Ну, Лев Михайлович! — Вера Абрамовна улыбается, — зачем крайности?
— А что, вполне житейская ситуация, — отвечает он, — или на рыбалке застудил, или курил много. Да мало ли причин.
— Поняла. Энергию я смогу взять и дать и без физической близости. Но надо ли?
— Иногда надо. — Вера Абрамовна кивает, — но это настолько тонкая сфера, что эксперименты опасны. С головой бросаться не надо. Ты уже поняла.
— Замуж теперь не выйду?
— Выйдешь. Всему свое время. Когда поймешь, что это необходимо тебе. А не когда решат взять тебя замуж. Что увидела еще?
— Не увидела. Ощутила. Есть большое дело, в котором я — маленькая песчинка, но без меня никак.
— Не договариваешь, — она напускает строгость, — вижу, что тебя что-то еще волнует.
— Да. Я помню, что поначалу, ну, после комы, были обрывки знаний. И не распаковка смыслов, полученных извне, их ни с чем не спутаешь. А, вроде, мои, но не из этой жизни. А теперь и обрывков нет. И не будет?
— Ты повзрослела. Что доступно детям, утрачивается, когда энергетика меняется. Не потеряй то, что наработала, что приобрела тренировками.
— Разве не важно — вспомнить знания из прошлых воплощений?
— К этому нужно быть готовым. Иначе только вред.
— Я видела себя в разных жизнях. Последние две — смутно и мало. А еще обстановка непонятная. Будто и не здесь.