Погружение
Шрифт:
– Румыны, родные, не подведите, зря, что ли, вас Монин тут держал? – пробормотал я мокрыми от жадности губами, направляясь к кладовкам.
Не подвели!
Ага, верёвка хорошая, альпинистская, жёлто-синего цвета, бинокль, «панасовский» радиоприёмник-«сигаретница» чёрного цвета. Красота какая – лопата финская короткая, такая всегда пригодится. Пара фомок, два новеньких топора «фискарс», молотки, огромный пластиковый инструментальный контейнер, карнавал с перьями! Инструмента вообще до задницы, снаряга добрая. Всё это по-любому надо собирать, какой есть.
Нашлись
Всё теперь наше. А за своё мы теперь любому глотку порвем, не сомневайтесь.
Хорошо поохотились: фонариков пять штук, из них два аккумуляторных, батареек десятка четыре упаковок, две бензопилы, генератор, бензорез, японское моторное масло. Самое ценное после карабина – отличная рация «Йесу» с функцией сканирования, у товарища такая же была, и я всегда завидовал – полезно иногда послушать, что творится вокруг.
– Перерыв! Пошли, мужики, испытаем «колчака».
С таким карабином, так же, как с любым другим добрым стволом, Алексей Исаев обычно автоматически становится решительным, безупречно умелым бойцом! Медведь-людоед завёлся по соседству, говорите? Здравствуйте, товарищ медведь, говорят, у вас лапы кулинарно вкусные. Как-то не довелось мне раньше попробовать, вы не будете против? Ах, вы против! Ну, тогда ку-клукс-клан… Впрочем, людоедские лапы дегустировать что-то не хочется.
Выбравшись на свежий воздух, я сразу отметил низкую облачность и клочки сизого тумана на реке. Ветер стих, погода менялась. Стрижи, поедая мошкару, летали низко: давление падало, температура поднималась. Чувствую, скоро всё опять изменится и ливанёт прилично. И штормить на реке будет.
Тишину в последний раз прорезал звон бензопилы, женщины, не дожидаясь мародёрствующих мужиков, закончили самостоятельно пилить чурки.
Какая тишина…
– Пошли к реке, – предложил дед.
Разумно, по воде стрелять хорошо, если мишень на краю, сразу видно, куда пуля уходит.
Проходя мимо ФАПа, издали махнул рукой женщинам и сразу сообщил по рации, чтобы не пугались, сейчас постреляем. Можно было и покричать, конечно, но я не стал, пусть привыкают к радиообмену.
Ноздри с удовлетворением ловили запах великой реки – настроение было отличное, моя поляна! Первым делом я зарядил магазин винтовки. Предохранитель на «мосинках» далеко не самый удобный, то ли дело маузеровский. Я чуть вжал верхний патрон и закрыл затвор, так надёжно и спокойно.
Возле края обрыва дед тут же уселся на землю, опять причудливо закидывая ноги, я тоже сел, так и постреляем. Игорь остался стоять с биноклем в руках.
– Смотри, стукнет сильно, – предупредил Петляков.
Приклад «колчака» окован металлом. Да, надо будет
– Ну, давай! – поторопил Потупчик. – Рыжая бочка на боку, у самой воды, видишь?
– Годится, – кивнул дед.
На удивление прикладистая штука, и баланс отменный; короткий карабин в руках лежал как влитой, тонкая мушка быстро нашла цель…
Только собрался жать спуск, как Игорь прошипел:
– Стой!
– Что такое? – буркнул я, отрывая приклад от плеча.
Наш выживальщик смотрел совсем в другую сторону, на север, вдоль берега.
– Леха, бери бинокль, по-моему, там медведь!
– Садись! – приказал я.
Неужели повезло? Там у Петляковых в углу икона висит… Если действительно людоед объявился, то помолюсь по возвращении.
– Пошли пригнувшись, держитесь за мной, и ни звука.
Группа гуськом двинулась вдоль забора медпункта, торопясь к тропиночке, ведущей к позиции зенитчиков. Ну, что это там шевелится? Я осторожно посмотрел в бинокль. Точно, медведь! Проголодался, к знакомому месту пришёл, падла. Осторожный зверь стоял возле небольшой рощицы, видать, что-то чувствовал, хотя ветер был с запада. Хитрая тварюга.
Вот он встал на задние лапы, мы вжались в лопухи.
Немного подумав, хищник решил, что хозяин тайги всё-таки он, и решил действовать.
Мы ещё немножко прошли вперёд и остановились окончательно. Сто пятьдесят метров. Туриста явно жало и колдобило, он очень хотел что-то сказать, но моя свирепая рожа не разрешила ему это сделать.
Всё, работаем…
Бенц!
Приклад больно ударил в плечо, сильно грохотнуло.
Медведь тут же согнулся, поджимая кровь, потом от первичной злости попытался дёрнуться в нашу сторону. Мужики быстро подняли стволы, но я уже перезарядился. Теряя силы, хищник быстро понял, что надо уходить, но уже не мог. Лёг!
– Есть! – заорал парень.
– Издали добирай, не дури, – строго произнёс Геннадий Фёдорович.
Я не спорил.
Бенц!
– Вот теперь точно всё, – довольно молвил дед.
В голове – полный восторг! Здоровенный зверь лёг после первой пули, это хорошая заявка на первенство округа.
– Спасибо, родной. А я тебе за это мягкий затыльник сделаю, – со всей душой пообещал я своему первому серьёзному оружию. – Ну, что, Игорёха, пошли, что ли? Будешь учиться растяжки снимать.
Глава 5
Картина апокалипсиса
Теперь я знаю, почему во многих приенисейских деревнях можно было попробовать на вкус редкостное кулинарное извращение – жареные котлетки из осетровой икры. Едал, и не раз, жуткое блюдо… Мы готовы зайти ещё дальше и начать производить рыбное повидло. Настолько она, рыба эта проклятая, всем надоела. До смерти. Солёная и жареная, копчёная и вяленая. Уха, запеченная в тесте и на соли. Даже заливное.
Мяса нет. Только яйца, что очень хорошо, спасают. Пару раз Игорю удалось подстрелить утку.