Погружение

Денисов Вадим Владимирович

– Сорок две штуки!

– Что? – не понял я, продолжая заглядывать во все щели.

– Патронов нагановских, говорю, сорок два, – выдохнул дед и прикрыв лицо рукой, громко шмыгнул носом.

– Вот и разделите. Кобуры сразу надеть.

Проверил носовой отсек, нет ли там пенопласта, его часто кладут для плавучести. Отсек был пуст, одни тряпки и старая сеть.

– Что ж мы натворили, Лёшенька…

– Отбились от врага, Геннадий Фёдорович! – рявкнул я весело. – Меня так учили. Если ты убеждён, что перед тобой враг, то уничтожь его сразу, пока он не уничтожил тебя. Это враги, и они нейтрализованы.

– Ох… А если их дружки искать будут?

– Пусть ищут. Если бы мы пробились, они бы сразу на Разбойном галку поставили: есть возможность

доить и дальше. Единожды сломаешься, и конец. Женщин в утеху, нас в рабы. Приедут – значит, будем нейтрализовывать и следующих! Я собираюсь нормально встать на новую шахматную доску, а не побираться в тоске по глухим углам в ожидании рабского позора… Чего грустите, коллеги? Он говорил про три лодки, это шесть человек, если нужна скорость. А теперь – всего четверо! Хотя я сильно сомневаюсь, что столько гнилья смогло выжить в одном месте… Скорее всего, их только двое и было. Вернулись в посёлок, а там им кто-то сказал, что «Синильга» продрейфовала мимо. Вот и подхватились, погнались за сладким куском. Не, ну вы что притихли? Выше нос, мужики, победа за нами! Как, Игорёня, ещё хочешь брать арсеналы?

– Надо будет, пойду, – глухо откликнулся тот.

– Молоток! Так. Мотор не нужен, своих хватает. Топим лодку, концы в воду. Игорь, заряжай пулевыми. Геннадий Фёдорович, начинаем отход. Жрать охота.

– Жестокий ты…

– Я знаю. Бывает.

Глава 7

Дни размышлений

Три дня жуткой нервотрёпки.

Я ничуть не преувеличиваю, трое суток мы посменно стоим на фишке, то есть караулим посёлок и судно. По вполне понятным причинам ночью вахту несут мужики, это чертовски утомляет. Днем чуть полегче, можно поставить на стражу женщин. На какое-то время. Если я воспринимаю такую нагрузку привычно, то остальным тяжко, обыкновенному мирному человеку трудно привыкнуть к жизни с постоянным ожиданием удара. Ничего тут не поделаешь, надо приспосабливаться к новым реалиям.

Радует, что берегом с юга к нам не подобраться. Чащобы между Разбойным и оставленной базой гидрологов раскинулись образцовые, непроходимые, с капитальными завалами и топкими ручьями. Петляков говорит, что в ту сторону ведёт зимник, летом расползающийся в грязную грунтовую ленту. Не для новичка маршрут. Во всяком случае, летом по зимнику даже местные не ходят.

С берега наблюдать за обстановкой даже лучше, чем из ходовой рубки «Синильги», там выше. Зато на «Синильге» безопасней, поэтому ночью вахта идёт исключительно на судне. Нам пришлось экстренно сооружать навес над любимой скамейкой, погода никак не установится, то и дело идут холодные дожди.

Нет супостата. Лучше бы появился, честное слово…

Сегодня я решил, что теперь и не появятся. Если бандосов искать начали сразу, то кореша давно бы уже были тут. Но бдительность не снижаем.

Рыбалка почти свёрнута, сети ставим лениво и исключительно напротив посёлка. Обнаглели? Отвечаю: да. Ледник полон рыбы. Уточняю – ненавистной рыбы. Жрать её может только Тунгус, даже коту надоела. Не так давно я подумал, что если меня ждёт ещё одна неделя рыбной диеты, то возникнет идиосинкразия. Стану веганом! Хотя в честных условиях натурального хозяйства веган долго не проживёт.

Природа идёт в наступление.

Утки всё чаще садятся на расстоянии ружейного выстрела. Из тайги в посёлок начали захаживать вконец обнаглевшие зайцы, которых привлекают брошенные огороды и парники. Хорошее подспорье.

Петляков говорит, что заячье мясо обманчиво. В старину многие охотники обожглись, понадеявшись на этот ресурс… На севере существует такое понятие, как «заячьи поляны», это места, где длинноухих гораздо больше, чем в среднем по территории. Бывало так, что отшельник, решившись сбежать от мира, селился рядом, уповая, что зайцы-то его точно прокормят. Ловил их силками, питался исключительно зайчатиной. И тяжко заболевал, вплоть до печального финала. Дело в том, что заячье мясо абсолютно диетическое, это чистый белок, или, как модно говорить, протеин. Жира

в нём нет вообще. Вот и употреблял человек пищу без капли жиров, которые, между прочим, остро необходимы для жизнедеятельности и правильного обмена веществ – на северах рулит так называемый белково-жировой обмен, как, например, у нганасан или у эвенков, среда такая.

Жир у зайца содержится во внутренностях, немного есть в голове. Хищники – существа умные, и поэтому они первым делом выедают у добычи потроха и голову. Человек же чистит зайца до полной кулинарной красоты. Со временем возникает что-то вроде белкового отравления. Конечно, если вы жарите или тушите зайчика с подсолнечным маслицем, то проблем не будет, появляется вкус и радость желудка. У отшельников былых времён растительного масла не было.

Увлёкшийся охотой Игорь, по заветам Петлякова, не садит дефицитными патронами по мишеням, а тренируется практикой. Позавчера подбил трёх уток, а вчера прибежал ко мне с круглыми глазами и сообщил, что на окраине посёлка стоит любопытный лось. Так как я упорно возился с проводкой на КС-100, то отвлекаться не стал, разрешив ему воспользоваться «колчаком». Молодец, Потупчик, обошёлся всего одним патроном! Драгоценного лося мы разделывали всем миром, бережно, перерабатывая всё, что может пойти в дело. Вкус у лосятины специфический, обычно при его готовке активно используют маринады и специи. Мясо взрослого лося жёсткое, поэтому варить-тушить его нужно долго, порой до восьми часов, если зверь староват.

Стосковавшись по мясному, я никакой жёсткости не заметил, после первой готовки чуть язык не проглотил.

Зверьё постепенно занимает освободившееся жизненное пространство.

Я всё чаще с грустью думаю: подросшее потомство уже не будет бояться человека с ружьём, разве что генетическая память потребует несколько большего срока. Если в ней есть место для таких воспоминаний, конечно.

…Три дня мы работаем на берегу.

«Каэска» почти готова, остались мелочи. Отличный катер, очень он мне нравится, может, потому, что я умею им управлять, были времена… Удачная компоновка. Новый двигатель работает, как часы. Он экономичней и легче родного. Новенький водомёт с реверсом. На корме стоят две дополнительные ёмкости под солярку, обыкновенные железные бочки. На левом борту, между леерами и надстройкой моторного отсека, закреплена небольшая RIB-лодка «Бастер», каждый капитан хочет иметь запасное плавсредство на случай непредвиденных обстоятельств. Особенно сейчас, когда уже не крикнешь «Караул, спасите!» по рации. Если начнёшь пускать пузыри, надежда только на себя…

Из приборов на катере – простенький навигатор GPS, отныне почти бесполезный, система не пашет. Спутники ГЛОНАСС ещё работают, но не все, как я понимаю. Навигатор на «Синильге» ловит их эпизодически. Если такая картина везде, то для каждого участка местности придётся составлять график корректной работы.

Смартфонов в общине нет. Деревенские такими игрушками не баловались, а у наших туристов при себе был планшет с GPS и пара обрезиненных сотовых для экстремальных путешествий. Так что катер пока без навигации. Имеется эхолот. Радар той же марки, что и на «Синильге», только классом пониже. За капитанским креслом на переборке в брезентовом чехле висит ракетница с зарядами, на полке лежит старенький советский бинокль в кожаном футляре.

В рубке рядом с рабочим местом шкипера – сиденье для пассажира. Между ними – спуск в салон, где у переборок расположены два мягких дивана, закрывающих просторные рундуки, и откидной столик между ними. Диваны-скамьи можно превращать в сплошные полати. На этом катере, между салоном и лесенкой наверх в рубку, установлена железная печурка с подом под кастрюлю или сковороду, очень удобно, не надо выходить на берег в дальних переходах, яичницу можно пожарить прямо на борту.

Ещё день работы, и следующую «Марию Селесту», увиденную на Енисее, можно будет буксировать вне зависимости от состояния судна. Сейчас же у меня очередной затык – не горят плафоны салона. Вроде бы всё собрал правильно, надо прозвонить…