Погружение
Шрифт:
– Пришла! – пыхнул я ароматным дымком.
– Отказала бензопила. Простейший, по сути, агрегат, ничего сложного, но в этот раз не помогало ничего. Все системы проверяли: свечи прочищали, потом меняли… Не работает аппарат, и всё тут! Два дня они с ним мучились без толку. А без бензопилы заготавливать дрова – дело каторжное. Береговой сушняк – это просто «порох», в печи сгорит моментально, а тепла мало. То ли дело лиственничный сырец: напилишь ствол бензопилой, расколешь на четыре части – и тепла много, и горит долго. В общем, просто беда. Первой заподозрила неладное женщина. Я так думаю, что именно она и спасла их от следующих, может быть, куда как более серьезных бед. «Знаешь, милый, а всё-таки напрасно ты эту лыжинку долганскую из земли вытащил. Вернул бы на место», – тихо сказала она, глядя на очередные попытки оживить инструмент. Надо сказать, что в то время приятель мой ещё не придавал значения силе взятых у природы древних вещей, захороненных в ней когда-то. И их воздействия на жизнь нашу… Но в тот раз он послушался сразу же! Подошел к зимовальной избе, снял лыжинку с гвоздей и понёс туда, где и взял её. На удачу, место нашел сразу же, дырка в земле осталась. Старательно вспоминая, уложил лыжу по законному месту, присыпал и чуть утрамбовал…
– Вот что отрыв от цивилизации с людьми делает! – хмыкнул я.
– Через два часа с собакой отправился погулять по берегу, – рассказчик не отвлекался. – Что удивительно, ружья с собой в тот раз почему-то не взял – небывалое дело! Вечно лающий, словно как оглашенный, молодой пес в этот раз вел себя необычно – шёл спокойно, даже степенно, внимательно осматривая местность. Неожиданно он остановился и уставился куда-то наверх. Посмотрел приятель по направлению взгляда собаки – на вершину невысокой елки, и увидел соболя! А ружья-то и нет! Делать нечего, решил спугнуть, стряхнуть с дерева. Колотил по стволу, пока соболь, напуганный до смерти, не спрыгнул вниз и, парашютируя, не полетел чуть в сторону. Неопытный пес взять не смог, и зверёк стремглав забрался на высохший стволик старой лиственницы, здесь его уже было очень хорошо видно. Стряхнул он его сушниной, тогда Малыш взял соболя прямо на лету – классика! Хряпнул челюстями так, что приятель испугался – всё, конец шкурке… Но Малыш, к изумлению, бережно положил тушку передо ним на землю. Взял в руки, проверил. Кости всмятку, а сама шкурка целая, всего один крошечный прокус. Радостный, направился приятель к друзьям и тут услышал звонкий рёв бензопилы…
– О-па!
– Тебе срифмовать, что ли, парень? Никто из них не понимал, как это случилось; взволнованный Володя рассказывал, что решил её ещё раз осмотреть, без всякой надежды, а она работает, стерва, как часы! И собака заработала! Первый охотничий трофей, оправдавший совершенно неожиданно старую родовую славу. На этом все их беды закончились. Лодку они так и не нашли, да не переживали, посчитав её некой платой за науку… Вот с тех пор я никогда не вытаскиваю из земли старинные предметы, особенно, если они местного народа имущество. Оно, знаешь ли, прилежалось… Вот пусть оно там и лежит. Не тревожь, говорит весь мой опыт, и не тревожим будешь.
– То есть тунгусские, ненецкие, долганские артефакты?
– Не только. Старинные предметы первых стрельцов и казачков тоже.
– А Синильга тут при чём?
– При том, что Хозяйка и следит за соблюдением правила! Смотри! – сказал дед строго.
– Да, вообще-то, и не собирался брать такие, – замялся я. – А вот так, чтобы явилась на глаза, бывало?
– Бывало. Только я тебе не буду о том рассказывать. Раньше рассказал бы, а сейчас нет. Людей на реке мало осталось, теперь Синильга чаще появляться будет. Она ночью приходит, когда небо чистое, в звёздах россыпью, а луны нет. Сам её увидишь, помяни мои слова.
Меня пробрал озноб – стало реально не по себе. Да ну, к чёрту такие рандеву… Лучше бы не сталкиваться.
Как всё изменилось! Не устаю удивляться.
В шоколадные времена слушал бы чисто из стёба, а теперь – мураши по коже… Рассказанная дедом история поучительна последствиями необдуманного человеческого желания. В ней обозначена опасность, рожденная не в меру азартным любопытством, причем праздным любопытством – безо всякой исследовательской, продуктивной и продуманной цели… Аналогичные легенды о некой мистической причинно-следственной связи поступков и последствий на Енисее наверняка можно услышать часто. Воспринимать их можно по-разному, это личное дело каждого. Материального объяснения подобным феноменам такой локальной «нехорошести» не существует, но здесь, в диких краях, все попытки объяснения вторичны и быстро меркнут в сравнении с простейшей житейской целесообразностью, правилами самосохранения, выверенными личным и чужим печальным опытом.
Хотя мистика она и есть мистика. А я вообще-то боюсь мистического.
Надо переименовывать, надо.
Вчера шкипер аккуратно закрасил надписи, а Даше Закревской, как человеку, приобщённому к мировым культурам, поручено срочно сделать новые трафареты. Так что вечерком будем наносить и бить бутылку шампанского, Игорь уверяет, что так положено. Врёт, наверное. У нас, можно сказать, сухой закон. Физической работы много, крепкие напитки не катят. С пивом другое дело, этим балуемся. Умеет рабочий класс обоснования находить.
– Пиво не водка, имеет срок хранения, – предупредил Игорь.
Мы с дедом замерли на пару вздохов, оценивая свежую идею и быстро-быстро закивали головами в полном согласии. Так что жестяные баночки постепенно плющатся. Вечерком, перед сном, в меру.
Апокалипсис, я надеюсь, закончился, значит, начался постапокалипсис, всё, как в фантастических романах. Наступает время выбора и принятия решений: как жить, чем и зачем вообще? Можно паразитировать и дальше. Уже завтра КС-100 будет готов, и мы могли бы переселиться в другой брошенный посёлок на реке. Проверить, нет ли там нормальных людей, если есть – узнать, как настроены… Если же аборигенов нет – отсканировать на предмет синяков. Точка свободна, занимаем и какое-то время прожираем ресурсы нового места. И так по циклу.
Перспектив никаких.
Таёжное зверьё постепенно будет дотягиваться до погребов и складов, продукты питания начнут портиться. Община станет деградировать. Конечно, можно принять в её ряды ещё какое-то количество людей, так ведь это палка о двух концах! Больше людей – меньше сверхценного ресурса на каждого. Закончатся патроны, порох. Что дальше? Тьма. Община вымрет сама или её поработят решительные люди. Рожать детей бессмысленно, им нечего предложить. Мы ведь не старообрядцы с колоссальной школой автономного проживания, люди скоро упадут духом, сломаются.
Какое-то время неплохо будут себя чувствовать те, кто дорвался до Большого Бункера, так я условно назвал гипотетический схрон-склад с огромным количеством самых разнообразных ресурсов. Однако это жизнь взаперти, не приведи господи, если о нём узнает кто-то ещё!
Что будет с бункеристами, к примеру, через пять лет? Полное озверение.
Да и не так-то просто встать на такой бункер.
Все наши постепенно стали понимать расклады, споры на эту тему закончены. Отправиться на сухогрузе в долгий путь с пересадками по мёртвым деревням не греет, ведь это просто вариант Бункера, только передвижной. Пока топливо не закончится или не сломается машина. Но всё чего-то ждали. Кардинально менять сложившийся образ жизни страшновато, уже привыкли жить в относительном комфорте и спокойствии.
И вот, перефразируя известную поговорку, скажу так: «Не было у постаповцев печали, нашли постаповцы плавмагазин». До этого момента рассуждения были умозрительны, от балды. КС-100 после починки и погрузки всего табора сможет принять на борт лишь ограниченное количество накопленного имущества, топлива и припасов.
Единственно разумное предложение о необходимости предварительного исследования следующей точки базирования общины высказал Игорь.
– Надо вдвоём мотануть к ближайшей соседней деревеньке. Там понаблюдать с воды, потом с берега, доразведать, при необходимости зачистить. После чего хотя бы приблизительно оценить имеющиеся ресурсы и удобство проживания.