Погружение
Шрифт:
— Не совсем так. Диктор читал тебе текст, задавал канву событий. Ты сам в своём воображении формировал образы. И реакции на них были твоими личными.
— А мои поступки? Они были подсказаны или у меня сохранялась хоть какая-то свобода воли?
— Это и есть самая интересная часть нашего эксперимента. Мы вели с тобой игру. Интерактивную игру, события в которой развивались в зависимости от твоих решений, которые ты принимал сам.
— Возможно, ты сейчас представляешь, что твои внутренние монологи были в твоей голове, на самом деле ты их произносил вслух. Это позволяло нам следить за развитием сюжета.
— Это ж до какой степени вы вторглись в мою интимную суть! Фантастика.
— Ты не поверишь, но внедрить новые воспоминания — это только часть дела, и не самая трудная.
— Куда уж сложнее.
— Видишь ли, стереть хранящееся в памяти — вот настоящая проблема. Нельзя разрушить какой-либо нейрон, в результате чего оборвалась бы цепочка хранящихся в памяти событий. Мы даже приблизительно не знаем, в какой части коры мозга, хранятся те или иные знания и воспоминания.
— Но мои-то вы стёрли!
— Стёрли, хотя гордиться тут особенно нечем. Клофелин с алкоголем. Внутривенно. И ты даже имени своего не помнил.
— Ужас! Вы не врачи, а шарлатаны и живодёры!
— Но в этом есть один положительный момент. Высока вероятность, что со временем память к тебе вернётся.
— А что произойдёт, когда вернувшиеся воспоминания вступят в противоречие с внушёнными?
— Об этом мы, к сожалению, не узнаем, — пожал плечами профессор.
— Это ещё почему?
— Потому, что ты вышел из-под контроля. Но если ты успокоишься, смиришься со сложившимися обстоятельствами, то под нашим наблюдением и с нашей квалифицированной помощью, ты преодолеешь эту проблему с наименьшими последствиями.
Герман усмехнулся неожиданно всплывшей в памяти ассоциации:
— Кажется, я это уже проходил. И в прошлый раз я принял решение не оставаться в рутинном уютном прошлом. Второй раз сделать это проще.
С этими словами Герман сделал инъекцию.
— Положите меня на пол, — последнее, что произнёс профессор.
Посмотрев на то, как обвисло тело в кресле, Герман решил, что тот прав. Он расстегнул ремни, удерживающие руки и ноги, поднял профессора подмышки и не слишком церемонясь разложил его на полу.
«Не задохнулся бы», — подумал Герман и повернул ему голову набок. А потом ослабил галстук и расстегнул ворот рубашки.
Дряхлеющая, старческая кожа на шее. Слабый пульс. Нахлынуло чувство дежавю. Не хватало только секиры в руке. Но на этот раз он не собирается никого убивать.
Герман подмигнул бесчувственному телу.
Глава 59 Архив
Герман глянул на настенные часы. Почти девять. Включил рацию. По обрывкам переговоров он сделал вывод, что жертвы нейро-нейтрализатора успокоились. Пациенты отправлены по палатам. Пропажи Германа и Эльзы пока ещё не хватились. Профессором тоже никто не интересовался. Но не стоит заблуждаться — это ненадолго.
Что теперь? Плана нет. Обстановка ничего не подсказывает. Ну не сидеть же здесь до утра!
Что-то долго нет Эльзы. Впрочем, во всём здании тишина. Значит, можно надеяться, что у неё всё нормально. Если он сейчас отправится на поиски подруги, то велик шанс разминуться. Разумнее оставаться на месте и ждать.
Герман ещё раз внимательно огляделся. Кабинет был просторным, но уютным. Дорогая деревянная мебель, кожаное кресло, стулья обитые гобеленом, камин. Мягкое тёплое освещение. Книжные шкафы под самый потолок, много книг. На фоне этого эстетического благообразия уродливым бельмом поблескивал металлический стеллаж, закрытый стальными рольставнями. Этот предмет интерьера тоже был дорогим и по-своему красивым, но всё равно чуждым.
Герман взял профессорские ключи и попробовал его открыть. Получилось со второй попытки. Так просто!
На полках ровными рядами стояли медицинские карты. Это архив! На вскидку, не меньше трёх сотен папок с историями жизни, болезней и смертей неизвестных ему людей. Ряды были разделены указателями годов. Пять лет! Больше никакой навигации.
Герман случайным образом выдёргивал истории болезней и читал. Он мало что понимал в загадочных диагнозах, написанных на латыни, в результатах анализов и компьютерных томограммах. Но не мог не заметить одну деталь, в конце концов, всех пациентов переводили в корпус «Ф», а потом их истории стремительно заканчивались. Месяц, другой и окончательный диагноз — смерть. Отметка о вскрытии. Штампик о кремации. Точка.
Герман пожалел, что поспешил отрубить профессора.
Этот старик не так прост. Наука для него только прикрытие другой, подозрительной деятельности. Он не мог не знать последствий лечения пациентов Клиники. Возможно, среди персонала и были непосвящённые в суть происходящего, но только не он.
«Эльзы всё нет. Уже больше часа, как она ушла», — Герман всерьёз забеспокоился: — «Может что-то случилось, и она ждёт помощи?»
Он поднял сумку, проверил готовность шприца с транквилизатором и вышел в коридор.
Ещё на пороге Герман ощутил головокружение. Руки и ноги занемели и потеряли чувствительность, тело стало ватным. «Неужели у меня тоже есть имплант и он действует? Нет, не то. Я отравился, когда делал инъекцию профессору? Что-то было в сейфе или в архиве?.. Какая теперь разница», — успел подумать Герман и соскользнул в темноту.
Глава 60 Фишер
— О, наш Рэмбо проснулся! — услышал Герман отдалённо знакомый голос.
Какой яркий свет! Даже через закрытые веки он обжигал глаза. Звуки заполнили голову. И запах… Он был хуже всего. Пахло хлоркой, спиртом и эфиром, как в операционной. Выныривать из забытья было противно. Наверное, так же противно приходить в этот мир новорождённым. Но, ни у младенцев, ни у Германа других альтернатив не было. Очнуться и снова жить.
— А где профессор?
— Спит. Вашими стараниями. Надеюсь проснётся. Нельзя же так с пожилым человеком. Вы вкололи ему две лошадиных дозы.
— Говорите тише, — прошептал Герман, болезненно морщась, — У меня не было инструкции. А Вы кто?
— Моя фамилия Фишер, но Вам я известен как Рыбак.
— И Вы здесь?! — простонал Герман.
— Узнали!
Герман ощутил всю свою беспомощность. Руки и ноги накрепко пристёгнуты, голова зафиксирована. Отсутствие волос на голове ощущалось как унизительная рабская нагота.