Похищение Софи
Шрифт:
– Тогда мы должны продолжить.
– Если ты хочешь. – Мысли Коннора путались, кровь бешено стучала в висках, сердце бухало как кузнечный молот.
– Коннор, – ласково шепнула Софи, и никакое другое разрешение уже не требовалось.
Он прижал ее к себе, она тихо застонала, закрыв глаза. Коннор блаженно вздохнул: «Софи по-прежнему доверяет хотя бы в этом».
Он склонился над ней и приник губами к шее, покрыл поцелуями грудь, нежно коснулся языком соска. Софи вскрикнула и выгнулась дугой, дыхание ее участилось.
В его объятиях она казалась такой миниатюрной, хрупкой и маленькой.
Коннор с шумом втянул в себя воздух. Его охватила дрожь. Желание стало почти нестерпимым. Рукой Софи ласкала его плоть, заставляя его замирать от наслаждения. Коннор хрипло застонал и уткнулся головой в живот Софи. Его пальцы нашли ее лоно, и тело девушки затрепетало в его руках.
Коннор чувствовал, как огонь желания разгорается в ней, как учащается дыхание. Он приподнялся, упираясь ладонями в землю – холмистую шотландскую землю. С детства он привык черпать из нее силы. Страсть сжигала его, и все же он ждал, склонившись над Софи, любуясь ею.
Она была прекрасна. Никогда не встречал он подобной красоты. Охваченная жаждой, она показалась ему еще желаннее. Софи раскрылась навстречу мужу и притянула его к себе, обхватив рукой его плоть.
Коннор ждал этого знака. Ошеломляющая радость заполнила его целиком. Он закрыл глаза, отдаваясь потоку блаженства, двигаясь в его ритме. Их тела слились, повинуясь древней первобытной силе. Тихие стоны Софи мешались с хриплым дыханием Коннора.
Потом на смену страсти пришло умиротворение, словно свежий и чистый воздух после грозы. Коннор опустился на землю рядом с Софи. Его кожа блестела от пота. Плед, будто кокон, накрывал их обоих. Софи обняла мужа за талию и уткнулась лицом ему в плечо. Лаская ее, покрывая поцелуями ее волосы, Коннор испытывал удивительное, щемящее чувство. Не страсть, а желание баюкать Софи в своих объятиях, оберегать ее, заботиться о ней.
Коннор повернулся на бок, прижимая к себе жену. Никогда прежде не испытывал он такого покоя, такого полного счастья. Опьяненный любовью, он хотел сейчас лишь одного – держать Софи в своих объятиях.
Наслаждаясь тишиной и безмятежностью, Киннолл закрыл глаза и уснул.
Коннор проснулся от громкого блеяния. Холодный овечий нос уткнулся ему прямо в ногу. Коннор проснулся, дрожа от холода, поднял голову и обнаружил, что ночь уже прошла. Занимался рассвет. За вершинами холмов небо заметно посветлело. Коннор огляделся, стараясь не потревожить Софи. Она мирно спала, положив голову на вытянутую руку мужа.
Рядом с ними щипала траву овца, а два маленьких ягненка пристроились у них под боком. Киннолл согнул колено, чтобы овца смогла достать понравившийся ей зеленый пучок травы.
Собаки спали, сбившись в кучу. Теплая спина Юны касалась бедра Коннора. Господи, как холодно! Горец зябко поежился.
Софи лежала на боку и сладко спала. Во сне она завернулась в плед, так что спина и плечо мужа оказались открыты. Коннор осторожно потянул плед,
Усмехнувшись про себя, Коннор тихонько вытянул свободный конец пледа и теснее прижался к жене. Теперь плед прикрывал их обоих, и Киннолл перестал дрожать. От Софи исходило приятное тепло. Собаки придвинулись ближе, негромко ворча во сне. Где-то вдали на холмах закуковала кукушка.
Коннор закрыл глаза, чтобы поспать еще хоть немного, совсем немного. Никогда в жизни ему не было так хорошо. Никогда!
Глава 24
– Сегодня утром я собрала в курятнике больше дюжины яиц! – похвасталась Мэри на следующее утро. – Может, вам это и не покажется странным, но, поверьте мне, девочка, раньше эти три курицы и одного яйца в день не приносили. Я уж было подумала сварить из них суп, если они не начнут зарабатывать себе на пропитание.
– Яйца! Вот и прекрасно, – радостно откликнулась Софи, разглядывая миску. – Что вы с ними будете делать?
– Ха! Уж я найду, что из них состряпать, – усмехнулась Мэри. – Овсяный пудинг! Киннолл его обожает, но у нас вечно не хватает на него яиц. Тут требуется овес и густые сливки, щепотка соли, немного сахара, корица и еще кое-какие специи, но главное – яйца. Коннор будет рад увидеть этот пудинг на столе.
Софи улыбнулась. После тайного ночного приключения тело немного побаливало. Сказывалась ночь, проведенная на холодной жесткой земле. Но Софи не испытывала ни капли сожаления. Что бы ни случилось, она всегда будет вспоминать с восторгом эту восхитительную ночь. Узнав печальные вести о брате, она больше всего хотела остаться одна. Но Киннолл, как всегда, оказался прав, взяв ее с собой на холмы. Пьянящее чувство свободы и любовь Коннора служили ей куда лучшим утешением, чем вечер, проведенный наедине со своими печальными и тревожными мыслями. Минувшей ночью ей так нужны были объятия Коннора!
Но они были нужны ей и сейчас.
– Не сомневаюсь, пудинг выйдет на славу. – Софи с улыбкой взглянула на Мэри. – А как насчет сливок? Коннор говорил, что коровы почти не дают молока.
– О, сливки у нас есть! – радостно встрепенулась Мэри. – Нынче утром Фиона всех нас поразила. Сегодня в Глендуне творятся чудеса! А вы видели, как выросли ваши дивные цветочки? Это просто удивительно. – Миссис Мюррей подошла к буфету, достала овес, соль, сахар и специи и выложила все на стол, где стояла миска с яйцами. – Слышала, вы уже знакомы с нашей Фионой?
– Да, – кивнула Софи. – Похоже, Киннолл очень ее любит.
– А как он ее оберегает, как заботится о ней!
– Он боится, что ее могут украсть в отместку за похищенный им самим скот?
– Никто не осмелится украсть корову у Киннолла. Он хорошо обращается с Фионой. Прежде всего это его любимица, а уж потом дойная корова. Коннор хотел пустить ее на племя, получить приплод, да все неудачно. Думаю, теперь она уже не принесет нам теленка. Да Киннолл тоже потерял надежду. Ио время от времени она перебирается через пролом в стене и удирает на соседнее поле к своему бычку. Это не наш бык, не глендунский, но, видать, чем-то он покорил ее сердце, раз она так к нему стремится.