Похищение свободы
Шрифт:
В действительности такую политику проводил сам Армас. Буржуазная же пресса, которая всесторонне освещала жизнь «красной Гватемалы», на сей раз предпочитала помалкивать. Короткие заметки о фашистском терроре в стране доходили до мировой общественности лишь через мексиканские газеты леволиберального направления. Американские газеты делали из полковника Армаса героя дня, освободившего Гватемалу от коммунистической опасности и вернувшего ее в число свободных демократических государств Запада. Западноберлинская газета «БЦ» опубликовала 6 июля 1954 года стихотворение, в котором описывалось ликование Гватемалы по поводу окончания войны. И хотя война оказалась почти бескровной, извлечь из этого выводы необходимо.
На следующий день в газете «Фрейхайт» («Свобода»), выходящей в Майнце, появилось короткое сообщение: «Опереточная война, длившаяся в Гватемале двенадцать дней, закончилась». А Колумбийский университет присудил кровавому убийце Армасу почетную степень доктора.
Армасу не удалось арестовать всех своих врагов. Бывший президент Хакобо Арбенс, министр иностранных дел Ториелло и еще пятьсот шестьдесят политических деятелей, упомянутых в стихотворении миссис Перифой, попросили убежища в мексиканском посольстве. Двести человек обратились с аналогичной просьбой в аргентинское посольство, восемьдесят — в консульство Чили. В течение нескольких недель небольшое здание, на фронтоне которого развевался красно-бело-зеленый флаг Мексики, походило на военный лагерь. Господину послу даже пришлось освободить свою спальню, где разместились беженцы, а сам он вместе с секретаршей поселился в частном доме, на который не распространялось право экстерриториальности. В этом доме посла навестил президент Армас и потребовал выдачи некоторых беглецов.
Мексиканец выполнить требование отказался, ссылаясь на конвенцию, подписанную двадцатью латиноамериканскими государствами, в которой говорилось, что политические беженцы имеют право на политическое убежище, если они не совершили никаких уголовных преступлений. Однако Армас уже успел возбудить уголовные дела против неугодных ему лиц и через несколько недель имел в своем распоряжении приговоры суда, по которым Аргентина была обязана передать в руки правосудия пятьдесят гватемальцев, Никарагуа — тридцать, Мексика — пятнадцать. Правда, наиболее известные люди, например министры-либералы, в это число не вошли. Не пожелала Мексика выдать и Хакобо Арбенса. Позднее экс-президент уехал в Швейцарию, летом 1955 года находился в Праге, а затем появился в Монтевидео, к великому огорчению Армаса, который опасался возвращения своего предшественника, все еще пользовавшегося у народа авторитетом.
Осложнения для Армаса начались сразу после захвата им власти. Поддержанные регулярными войсками, которые чувствовали себя обиженными, люди Монсона в начале июля подняли против «освободительной армии» мятеж, в ходе которого погибло двадцать пять военных. Армас вывел Монсона из состава хунты и стал таким образом хозяином положения. Между офицерскими группировками начались споры и ссоры, произошел, что называется, дворцовый переворот в старинном стиле, в котором представители народа участия не принимали. Солдаты регулярной армии стреляли из карабинов, а бандиты Армаса из автоматов, что и предрешило их успех.
Четыре месяца спустя вспыхнул новый мятеж, на этот раз более серьезный. В первое воскресенье августа шестьсот террористов из «освободительной армии», украшенные орденами и медалями, прошли перед Армасом четким строевым шагом, а вслед за тем в центре столицы начались стычки, которые вылились в попытку переворота. Глава государства наблюдал за происходящим из окна дворца, спрятавшись за штору. Мятежники требовали распустить нерегулярные войска и восстановить честь и славу старой армии, однако реакционно настроенные студенты взяли «освободительную армию» под защиту. Их требования поддержали кадеты и солдаты столичного гарнизона, установившие перед дворцом гранатометы.
Дон Кастильо прибег к трюку, позаимствованному у Перифоя: он пригласил заговорщиков для беседы во дворец, а когда те явились, приказал арестовать их, обвинив в тайных связях с Хакобо Арбенсом, и засадил в тюрьму. Армия, возмущенная коварством президента, встала на сторону заговорщиков, и тогда Армас обратился за помощью к американцам. Даллес не заставил ждать своего подопечного и сразу привел в состояние боевой готовности ВВС США. С военно-воздушных баз Панамы и Никарагуа поднялись в воздух истребители-бомбардировщики, которые обстреляли и подвергли бомбовым ударам военный аэродром Аврора, оплот мятежников, и казармы кадетов. Как бы то ни было, Армасу в конце концов пришлось разоружить свою армию и распустить по домам. И как только он это сделал, офицеры принесли ему клятву на верность, заявив, что стремились лишь устранить конкурентов. А крики сидевших по тюрьмам до слуха коварного правителя не долетали.
Чтобы придать диктатуре хотя бы видимость демократии, полковник Армас по совету своих американских покровителей организовал в сентябре подобие свободных выборов. Согласно конституции 1945 года каждый гражданин Гватемалы, достигший восемнадцатилетнего возраста, имел право участвовать в выборах (женщины пользовались этим правом в том случае, если умели писать и читать). Армас отменил старый избирательный закон: теперь избирательных прав лишались все неграмотные (и мужчины и женщины). Поэтому практически семьдесят процентов населения в выборах не участвовало. Не были допущены к избирательным урнам сельскохозяйственные рабочие, даже те немногие, кто когда-то учился в школе.
В то время в Гватемале было брошено в тюрьмы одиннадцать тысяч человек, и заключенных оказалось вдвое больше, чем солдат. В каждой пятидесятой семье кто-нибудь да сидел в тюрьме: у кого сын, у кого брат, у кого муж. Однако, несмотря на полицейский террор и, по определению архиепископа Росселя, «национальное правительство», Армас не мог рассчитывать на поддержку избирателей. И когда 10 октября 1954 года получившие право голоса граждане явились на избирательные пункты, каждому предварительно задавали вопрос, будет ли он голосовать за новое правительство. Гражданин должен был вслух ответить «да» или «нет», а следивший за ходом голосования чиновник делал возле каждой фамилии соответствующую пометку. Только после этого выдавался бюллетень с шестьюдесятью шестью кандидатами, из числа которых в новый Национальный конгресс нужно было избрать пятьдесят семь человек. И это называлось свободными выборами!
Однако даже такие выборы не принесли Армасу желаемого успеха. Находившаяся в подполье Гватемальская партия труда призвала народ бойкотировать выборы, и ее призыв имел определенный успех — в голосовании участвовали далеко не все. Армас разгромил оппозицию, из политической жизни оказались исключены три либеральные партии, а сама политическая жизнь в стране была парализована. В общем, все случилось так, как хотел Армас.
А результатами выборов диктатор остался доволен. С 17 октября его стали официально называть президентом республики.
В витрине нью-йоркского бюро путешествий был вывешен рекламный плакат, отпечатанный на глянцевой бумаге: по лазурному морю мимо роскошных песчаных пляжей и зеленых пальм плыл белоснежный красавец лайнер. Наискосок красовалась броская надпись: «Приезжайте в Гватемалу в зимний сезон! Побывайте хоть раз в этом тропическом раю, насладитесь его красотами, как в старые добрые времена!»
Только гватемальский народ вряд ли мог воспользоваться этим любезным приглашением. Число безработных в стране из-за экономического кризиса и репрессивных акций предпринимателей достигло уровня 1934 года, когда диктатор Хорхе Убико, желая покончить с армией голодных, а заодно нажить моральный капитал, заклеймил всех незавербованных «подстрекателями» и стал насильно привлекать их к строительным работам. Работавшие по найму гнули теперь спину не по девять, а по десять с половиной часов в сутки, а заработная плата значительно снизилась.