Похищенная синьора
Шрифт:
– Нет. Конечно нет.
Следующие пару часов, пока небо не обрело цвет глубокого моря, Люси, Анна и еще несколько сотрудников музея руководили разгрузкой и размещением бесчисленных коробок с архивными материалами. Поздним вечером кто-то из кураторов принес им pain au jambon [31] , которые Анна приняла с благодарностью.
Они с Люси расставляли и переставляли папки с документами в большом обеденном зале, обсуждая, каким образом выстроить инвентаризацию на новом месте и как удобнее учитывать каждый экспонат, который пересечет порог замка. В конце концов решили придумать свою систему обозначений для просторных галерей внутри замка, которые могли вместить в себя всё –
31
Бутерброды с ветчиной (фр.).
Когда совсем стемнело и работать стало невозможно, в обеденный зал заглянули двое музейных охранников – сказали, что им поручено всем показать их новые спальные места. Люси и других сотрудников, занимающих руководящие посты, они отвели в отдельные комнаты. В другом конце коридора, напротив спальни Люси, Анне и другим женщинам из числа помощников, показали огромный зал со сводчатым потолком – наверное, по площади он мог сравниться со всем домом, в котором находилась квартирка Анны. На мраморном полу ровными рядами были расставлены узкие койки. Она узнала в лицо нескольких машинисток и ассистенток кураторов, устало бредущих по проходам. В углу, среди сумок и саквояжей, сваленных в кучу, Анна заметила свой потрепанный чемоданчик, подумала, что его, наверное, принес сюда Коррадо, и остановила собиравшегося уходить охранника, который привел ее сюда:
– А где разместили водителей грузовиков?
– Их отправили в город искать себе ночлег, здесь места для всех не хватит. Bonne nuit, mademoiselle [32] . – С этими словами охранник исчез в темном коридоре.
Анна, без сил рухнув на койку, уставилась в огромный темный потолок, внезапно почувствовав себя одинокой в просторном зале. Две машинистки догадались взять с собой фонарики. Тусклые, слабосильные лучи света привели в движение марево теней на стенах. Забравшись под тонкое, пахнущее сыростью одеяло, Анна еще долго ворочалась с боку на бок, не в силах заснуть – мешали непривычные звуки, не смолкавшие вокруг. То и дело скрипели пружины чужих коек, шуршала одежда, кто-то шептал молитву. Анна все время невольно прислушивалась, не раздастся ли гул моторов самолета – никак не могла забыть слова седоусого охранника о том, что замок представляет собой удобную мишень для атаки с воздуха. Найдут ли их немцы? Будут ли они вообще искать «Мону Лизу» и другие музейные сокровища в такое время?
32
Спокойной ночи, мадемуазель (фр.).
Круговерть мыслей постепенно успокаивалась в темноте, и Анна задумалась о брате. Где сегодня ночует Марсель? Это вызвало у нее новую бурю эмоций – от леденящего страха до жгучего гнева. «Вдруг он уже мертв? – подумала она и тотчас отогнала эту мысль. – Но почему же все-таки Марсель не сказал, куда уехал?»
– Дамы и господа! – донесся из коридора голос охранника. – По радио сейчас новости будут передавать! Идемте!
Анна, вскочив, бросилась к двери. Музейные работники – кто-то докуривал перед сном последнюю сигарету, кто-то уже успел переодеться в пижаму – столпились в коридоре. Кутаясь в тонкое одеяло, накинутое на плечи, Анна последовала за всеми в большую галерею на первом этаже.
– Гунны идут, – тихо сказал кто-то из кураторов, когда все спустились по винтовой лестнице Леонардо да Винчи.
«Неужели это правда? Немцы все-таки наступают?» – подумала Анна, и по ее спине пробежал холодок.
В большой галерее их ожидал Пьер, седоусый охранник. Он, сидя на корточках, крутил ручку настройки радиоприемника, но из динамика пока доносились только треск и шипение. Все собрались вокруг него; Анна заметила в толпе взъерошенного месье Шоммера и профессора Жаклин Бушо-Сопик, которая читала лекции в Ecole du Louvre [33] – сейчас казалось, вечность назад.
33
Школа Лувра (фр.) – парижский вуз, выпускающий специалистов по истории искусств, археологии, антропологии и эпиграфике.
Наконец радиоволны принесли чистый звук – и Пьер выпрямился:
– Слушайте! – сказал он. – Месье премьер-министр сейчас произнесет речь.
Из приемника донесся скрипучий голос Эдуара Даладье:
– …Сегодня истек срок ультиматума, выдвинутого нашей страной Германии. – Голос французского премьер-министра звучал странно, искаженно из старенького аппарата. – Германия не вывела войска из Польши и продолжила наступление на Францию. Таким образом, наши народы теперь находятся в состоянии войны…
Вокруг запыленного радиоприемника царило молчание. В глазах у всех Анна видела страх. Несмотря на то что люди были готовы к этому объявлению, каждый до последнего надеялся, что войны можно избежать. Теперь же сбылись самые худшие опасения, и оказалось, что они покинули Париж с музейными сокровищами как раз вовремя. Стало быть, она все же сделала правильный выбор? Анна не знала.
Взятый напрокат велосипед легко катился по пологому склону вниз, прочь от замка Шамбор, к местному городку. Анна не крутила педали. Вдали горстка домов и извилистые улочки аккуратно вписывались в зеленый с золотом ковер полей, по которому были разбросаны фермерские постройки.
– Здесь так красиво, – сказала Антуанетта, молодая машинистка из отдела древностей.
У Антуанетты были светлые волосы, россыпь веснушек на носу и большие карие глаза. Месье Шоммер отправил девушек в ближайший город с поручением купить кое-какие продукты и разузнать, нельзя ли снять дополнительные комнаты для охранников. Они катили бок о бок, выстраиваясь гуськом, только чтобы обогнуть редко попадавшиеся навстречу автомобили, повозку, запряженную мулом, или пешеходов. Толпы парижских беженцев остались далеко позади, но Анна знала, что здесь люди тоже начали покидать свои дома. Казалось, новость о войне Франции с Германией всех выгнала на улицы.
– Но это не Париж, к сожалению, – отозвалась Анна.
– Радуйся, что ты сейчас не в Париже, – подбодрила ее Антуанетта, однако Анна слишком сильно переживала за мать и брата.
– Здешний городок – крошечная точка на карте, – сказала она. – Ума не приложу, как мы там найдем достаточно комнат, чтобы расселить наших.
– Смотри, – махнула рукой Антуанетта, – вон там здание жандармерии. Они могут нам подсказать.
У Анны защемило сердце. Может, жандармы помогут и ей?
Она вслед за Антуанеттой вошла с залитой солнцем улицы в прохладную, тускло освещенную приемную участка. С ними поздоровался скучающий за стойкой дежурный, и Антуанетта, не забывая похлопывать ресницами, принялась расспрашивать его, где тут у них можно снять комнаты для музейных работников, а Анна направилась к столу, за которым смуглый офицер с седыми прядями в волосах что-то записывал в разлинованной толстой тетради. Когда девушка приблизилась, он поднял взгляд.
– Добрый день, – нервно сказала Анна.
До этого ее общение с полицией складывалось не очень хорошо, особенно когда она приходила вызволять Марселя из камеры в парижском участке. Но этот жандарм выглядел вполне доброжелательным. Он откинулся на спинку стула и выжидательно смотрел на нее.
– Я хочу заявить о том, что пропал человек, – проговорила она.
– Думаете, вы одна такая? – устало отозвался офицер. Он открыл другую тетрадь и помахал перьевой ручкой. – Рассказывайте, что стряслось.