Похититель бессмертия
Шрифт:
– Давление близко к атмосферному, кислорода достаточно, температурный диапазон безопасный, – сообщил Бенни, глядя на монитор. – Скафандры не понадобятся.
Он нажал кнопку, и раздалось тихое шипение: люк открывался. Воздух двух кораблей начал смешиваться, застывшую атмосферу «Безымянного» потревожили впервые за тысячу лет. И вот Бенни, мой старый друг, самый близкий мне человек и последний выживший из моего города, шагнул на навесную лестницу и стал подниматься. Вскоре ноги его исчезли из виду, когда он добрался до верха и вылез.
Следующей была Квинт, но она не спешила подниматься – медлила, глядя в темный провал, ведущий в чужой корабль. При
– Он вряд ли укусит, – сказал я, чтобы ее подбодрить. – Опыт мне подсказывает, что космические корабли не кусаются. Чаще всего.
Квинт глянула на меня с брезгливой жалостью, словно я был роботом, которого плохо собрали на заводе, и теперь он несет всякую чушь. Она последовала вслед за Бенни.
– И как тебя такого вообще занесло сюда вместе с нами? – поинтересовалась Лия, но без особого интереса. Не дожидаясь ответа, она последовала за Квинт.
Я остался один. В «Гадюке» было тихо, точно в гробу. Словно ее, как «Безымянный», покинули много-много лет. Я поспешно полез вверх за остальными.
Морозные узоры проступили на перилах лестницы там, где они примыкали к корпусу «Безымянного», за сотни лет выстудившегося в вакууме почти до абсолютного нуля, прежде чем наша «Гадюка» подняла здесь температуру на пару сотен градусов по Кельвину. Я быстро преодолел этот холодный рубеж, вылез из люка в полу на тусклый красноватый свет. Одна стена помещения представляла собой сплошное окно, от пола до потолка. Точнее, раньше представляла, пока время и космический мусор не истерли его до потери прозрачности. Теперь окно превратилось в мутный кусок пластика, сквозь который нельзя было разглядеть ничего, кроме рассеянного сияния гибнущей звезды, по орбите которой вращался «Безымянный».
Кроме нее, других источников света здесь не было. Некоторые компьютеры «Безымянного», может быть, и работали, но вот лампы погасли давным-давно. Длинное, темное, тихое и пустое помещение напоминало жертвенный зал перед входом в гробницу. Покрытые пятнами стены потрескались и крошились. Я закашлялся.
– Не забывайте, – громко сказала Квинт, когда я вылез, – до взрыва сверхновой всего неделя, и мы должны сначала полностью осмотреть корабль. Все, что найдете по пути и захотите забрать, – ваше. Но главное – найти данные.
Или столкнуться с последствиями – ужасными, гибельными, катастрофическими. Спасибо, Квинт, мы в курсе. Не удостоив ее ответом, я стал осматривать зал в поисках чего-нибудь полезного, и луч фонарика скользнул по надписи, вырезанной в дальней стене.
Я поспешил туда, встал на колени и пробежался пальцами по царапинам в металле. Это, несомненно, были буквы, хоть и не те, что я знал с детства. Они не принадлежали ни к одному из ныне используемых языков: ни к моему родному кийстромскому, ни к сестринскому классическому, на котором я теперь был вынужден говорить. Нет, это был исчезнувший, мертвый язык, причем уже тысячу лет мертвый. Аменг. Здесь, прямо у меня перед глазами.
Я снова провел пальцами по буквам, вырезанным кем-то, чей прах я, возможно, сейчас вдыхал. Послание, которое никто не читал целое тысячелетие, пока не явился я. Словно именно для меня его и оставили. Я тщательно ощупывал буквы, и они складывались в слова.
ЭТО ПРАВДА.
Справа что-то зашуршало. Бенни, подумал я, или Лия. Глядят, можно ли отковырять что-нибудь годное. Я приник еще ближе к стене и давно
МЫ БУДЕМ ЧУДОВИЩАМИ.
Шорох стал громче.
ОТРЕЗАННЫМИ ОТ МИРА.
Кусок металла отвалился от стены рядом со мной, цимбалом звякнул об пол. От неожиданности я отшатнулся, не удержал равновесия и упал назад, больно ударившись об пол ладонями.
Из стены протянулись грязные скрюченные пальцы с обломанными пожелтевшими ногтями. Потом появилась голова с темными, свалявшимися волосами, падающими на лицо и плечи.
Существо, обитающее в заброшенном корабле, вылезло целиком и свалилось на пол. Потом поднялось на ноги и убрало волосы с лица. Это была женщина, в полумраке выделялось ее худое костистое лицо с огромными янтарными глазами, полными голода.
Все, кто шевелился, замерли на месте. Мы изумленно уставились на нее, а она – на нас.
Затем она запрокинула голову и закричала.
2. Щедрое предложение для трех заключенных
Внесем ясность: считалось, что корабль полностью необитаем. Будь иначе, нас ни за что бы сюда не послали.
За неделю до того, как женщина-призрак оглушила меня своим криком на заброшенном космическом корабле, какие-то господа в строгих костюмах пришли около полуночи и забрали меня из камеры. Нет, я не знал наверняка, что республиканские власти на планете Парнас любят «избавляться» от беженцев-нелегалов – зачастую воров и несостоявшихся, но раскаявшихся убийц. И все же такая вероятность не была равна нулю. Но меня и раньше преследовали всякие авторитетные личности, так что я знал, что паниковать раньше времени не стоит. Меня завели в какой-то грузовой лифт, он долго ехал и вдруг остановился между этажами. Мы вышли в пустой коридор без камер наблюдения. Это стало самым интересным событием за последнюю неделю, с того момента, как нас арестовали. Тогда толпа копов орала нам приказы на классическом сестринском, но так отрывисто и с таким сильным республиканским акцентом, что я с трудом понимал, чего они хотят. Потом, правда, сообразил – когда нам с Бенни приставили стволы к головам.
– Где Бенни? – спросил я, когда мы пошли по коридору, но ответа не дождался.
Может, они не понимают этот язык? Или понимают, но не говорят на нем? Я повторил свой вопрос на кийстромском, илленийском и патрианском. И даже вроде бы на местной форме языка жестов. Но они так и не подали виду, что понимают. Это означало одно – меня намеренно игнорировали. Что ж, я привык. После порабощения моей родины уцелела лишь горстка кийстромцев, которые, наверное, давно рассеялись по Республике. А здешние власти решили притворяться, будто ничего не случилось, не желая признавать, что они бросили нашу планету на произвол судьбы. Здесь нормой было захлопывать двери и отводить глаза при виде нас, но меня эта притворная слепота обмануть не могла.
Мой конвой остановился перед закрытой дверью. Самой обычной, ничем не отличающейся от других дверей в этом коридоре без камер. Но мне почему-то не хотелось, чтобы она сейчас открылась.
– Вы знали, что существуют диалекты языка жестов? – спросил я своих провожатых, не сводя глаз с дверной ручки. – Спасибо Посланникам за существование унифицированной версии, но даже она имеет региональные особенности. Принцип тот же, что и в устных диалектах…
Один из охранников повернул ручку, открыл дверь и с силой пихнул меня внутрь. Еле удержавшись на ногах, я обвел взглядом хорошо обставленный кабинет, в углу которого стоял…