Похититель перьев или Самая странная музейная кража

Джонсон Кирк

В попытках избежать внимания властей контрабандисты становились все более изобретательными. У одного итальянского повара с судна «Крунланд» только в брюках нашли перья ста пятидесяти райских птиц, и из каюты изъяли еще восемь сотен тушек. В Лондоне арестовали двух французов, провозивших тушки райских птиц в грузе коробок для яиц. В одном сельском городке штата Пенсильвания обнаружили целую международную сеть контрабандистов, торгующих райскими птицами. Власти городка Ларедо, штат Техас, задержали двух человек, переходивших вброд реку Рио-Гранде с пятьсот двадцати семью тушками птиц из Новой Гвинеи. Рассказывали о скоростной лодке, которая контрабандой провозит в своем корпусе экзотических птиц с побережья Северной Африки на Мальту, и полуночных встречах в баварских лесах, где покупали «сосиски из попугаев», заматывая живым птицам клювы и запихивая их в женские чулки, чтобы пронести мимо таможни.

Однако бесстрашные защитники природы в Лондоне, в 1933 году одержали еще одну большую победу, – уже

девять государств приняли Конвенцию о сохранении флоры и фауны в их природном состоянии, которую часто сравнивают с Великой Хартией вольностей. Под защитой Конвенции оказались сорок два вида. Большинство из них относились к крупным млекопитающим вроде гориллы, белого носорога и слона, но также было включено и несколько видов птиц. Конечно, список охраняемых видов был далеко не полон, но конвенция обеспечивала моральные, правовые и оперативные рамки для борьбы с браконьерством и контрабандой диких животных. В 1973 году Лондонская конвенция была заменена Конвенцией о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения, сокращенно CITES [21] , которую приняли сто восемьдесят одна страна-участник. В настоящее время CITES состоит из трех разделов, каждый из которых определяет степень серьезности угрозы исчезновения вида, и под ее защитой находятся тридцать пять тысяч видов растений и животных. Среди них почти пятнадцать тысяч видов птиц, включая любимую Альфредом Расселом Уоллесом королевскую райскую птицу.

21

CITES (англ) – аббревиатура Convention on International Trade in Endangered Species of Wild Fauna and Flora. На русский язык переводится как Конвенция о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения, но не имеет общепринятой аббревиатуры.

* * *

На пороге двадцать первого столетия сотрудники таможни США больше не проверяют шеи всяких сомнительных моряков. Женщины уже давно перестали носить шляпки, особенно украшенные перьями экзотических птиц, которые теперь больше, чем когда-либо, находятся под защитой закона. Королевское общество защиты птиц насчитывает более миллиона членов и поддерживает более чем две сотни заповедников на территории Великобритании. В свою очередь, Одюбоновское общество тоже насчитывает около полумиллиона человек. Но пока взор закона учился отслеживать рога носорога и слоновые бивни, появление Интернета позволило собраться людям, одержимым редкими перьями, которые невозможно достать законным путем, – любителям викторианского искусства вязания лососевых мушек.

5

Викторианское братство вязателей лососевых мушек

В конце 1915 года разношерстная группа солдат Британского экспедиционного корпуса закрепилась к югу от македонской границы, у древнегреческого города Амфиполь. Взрыв случайного снаряда открыл вход в гробницу, расположенную неподалеку. Эрик Гарднер, армейский медик, спустился внутрь и обнаружил скелет примерно второго века до нашей эры, сжимающий в ладони несколько бронзовых рыболовных крючков. Гарднер раздал их солдатам, – последний корабль снабжения напоролся на торпеду, и британцы голодали. Эти крючки, возрастом в две тысячи лет, были немедленно заброшены в протекавшую рядом реку Струму. После того, как солдаты выловили несколько сотен карпов (самый большой весил около шести килограмм), Гарденер доложил командованию о «положительных изменениях в рационе войск». Крючки он отослал в Имперский военный музей в Гайд-парке, который находится рядом с Музеем естествознания, чтобы сохранить их для потомков.

Факт, что древние крючки до сих пор были способны нести свою службу, свидетельствует о простоте отношений между рыбой и человеком. Достаточно нацепить наживку на изогнутый кусок металла, привязать его к леске и бросить в воду. Придонным рыбам, вроде карпа, хватает простых червяков, а чтобы соблазнить форель, которая охотится на летающих над водой насекомых, можно привязать к крючку несколько перьев.

Самое ранее свидетельство применения перьев в рыбной ловле встречается в третьем веке до нашей эры, в записках римлянина Клавдия Элиана. Клавдий описывает, как ловят форель македонские рыбаки, которые обматывают «вокруг крючка ярко-алую шерсть и прикрепляют к ней пару петушиных перьев из-под бородки». Хотя этот способ, несомненно, использовался и в следующем тысячелетии, в Средние века о ловле на мушку ничего не известно. Вязание мушек не упоминается до 1496 года, пока датский эмигрант Винкин де Ворд, владеющий новомодной типографией на лондонской улице Флит-Стрит, не опубликовал труд под названием «A Treatyse of Fysshynge wyth an Angle» [22] . В нем содержались довольно простые правила вязания дюжины лососевых мушек, по одной на каждый месяц, известные каждому знатоку ловли нахлыстом под собирательным названием «Суд присяжных». «Тело» мартовского слепня делалось из черной шерсти, а на «крылья» шли перья «самого черного» селезня. Для «тела» майской желтой мухи была нужна

желтая шерсть, а «крылья» делались из утиного оперения, окрашенного в желтый. В «Treatyse» речь шла преимущественно о форели, хотя там упоминался и лосось, – как «самая благородная рыба, которую только можно поймать на удочку в пресной воде».

22

«О рыбной ловле с использование крючка» – старейший английский рыболовный текст, приписываемый монахине Джулиане Бернес.

Если между наживкой на форель и на карпа есть разница, то между наживкой на форель и на лосося лежит пропасть. Живущая в проточной воде форель требует реализма, – наживка должна копировать цвет, размер, стадии развития и даже поведение разнообразных насекомых, обитающих у воды. Рыбаки, ловящие форель, должны понимать, когда следует закидывать «нимфу» (имитацию личинки насекомого, цепляющуюся за камни под водой), а когда следует «выпускать слепня» (взрослое насекомое, выходящее на поверхность воды и стряхивающее оболочку, которая покрывает их крылья). Форель привередлива, придирчива и непостоянна. Рыболовам-любителям, не уделяющим достаточного внимания речной экосистеме, вряд ли посчастливится что-то поймать. Однако, мушки для форели можно сделать из дешевых, невзрачных и самых обычных материалов: лосиной и овечьей шерсти, кроличьего меха и куриных перьев.

Лососевая мушка являет собой полную противоположность. Ее задача – не имитировать что-то натуральное, а, наоборот, провоцировать. Лосося ловят, когда рыба возвращается из океана в родные реки, чтобы отложить икру на галечное дно, в так называемые нерестовые бугры, и вскоре после этого умереть. В разлагающихся тушах лосося содержится больше количество питательных веществ, привлекающих разных личинок и насекомых, которые, в свою очередь, становятся первым обедом для вылупляющегося потомства. Каждый год, когда лосось идет на нерест, рыба перестает питаться и у нее меняется строение челюстей, – они приобретают крючкообразную форму. Укусами этих заостренных крючков лосось защищает нерестовые бугры от чужаков. Он хватает рыболовную мушку не потому, что она изображает насекомое, а потому что это чужеродный объект, появившийся там, где только что зарыли икру.

Ловля форели требует пристального внимания к окружающей среде. Лосося, при должной удаче, можно поймать на привязанную к леске собачью шерсть. Однако настоящие рыбаки-аристократы не могут позволить, чтобы это мешало романтике охоты на «короля рыб», которую должно осуществлять среди сельской идиллии на самую красивую мушку.

«Реки и обитатели водной стихии даны умному человеку для созерцания, а глупцу для того, чтобы он не обращал на них внимания», – писал Исаак Уолтон в своей книге «Искусный рыболов, или Досуг созерцателя» [23] в 1653 году. Обращаясь к следующему поколению «рыбацкого братства», Уолтон описывает мир, омытый волшебными водами. В нем есть река, которая тушит зажженные факелы и зажигает потухшие, и река, превращающая удилища в камень. Одни реки танцуют, когда играет музыка, другие сводят с ума всех, кто выпьет хотя бы глоток. Река в Аравии окрашивает шерсть пьющих из нее овец в цвет киновари, а река в Иудее течет шесть дней в неделю и отдыхает в субботу.

23

Цит. по книге Исаака Уолтона «Искусный рыболов, или Досуг созерцателя», пер В. Абарбанель, изд Ridero 2016.

Конечно, легендарные реки можно было найти и поближе к дому, – например, реки Ди, Таун и Спей. Однако, они все равно находились далеко от Лондона, так что были доступны только для местных жителей, – или для тех, кто был способен преодолеть раскатанные колеи, оставшиеся еще с античных времен тракты и узкие тропки. Так продолжалось еще почти два века, пока не началась Викторианская эпоха и, благодаря железным дорогам, легендарные реки не оказались в пределах досягаемости даже для низших классов. Внезапно, в братство рыболовов вступили не только короли и лорды, но и самые простые рабочие, которые на выходных запрыгивали в поезд, чтобы ненадолго оторваться от индустриальной жизни большого города.

Чтобы избавиться от вторжения этих нежелательных захватчиков, британская аристократия обнесла земли заборами и сделала реки частной собственностью, приняв целый свод законов, – процесс, вошедший в историю под названием «Огораживание». Рыбаки из низших классов внезапно оказались отрезаны от рек, где привыкли отдыхать с удочкой всю свою жизнь. Землевладельцы, застолбившие огромные пространства, где текли реки с резвящимися лососями, стали просить приличную цену за право закинуть наживку.

К концу девятнадцатого века, как писал рыболов-историк Эндрю Херд, «в Британии осталось очень мало воды, которую бы не контролировал лорд или какой-нибудь клуб». Согласно законам о частной собственности, заборы отделяли от широкой публики почти три миллиона гектаров. Наконец-то старые порядки были восстановлены: почтенное развлечение, вроде «большой рыбалки» с удочкой на благородного лосося, могли позволить себе только богатые люди. Всем остальным оставалось только ловить какую-нибудь простую донную рыбу, вроде карпа.