Похититель звезд

Вербинина Валерия

– Это не смешно, – возразила Амалия. – Посудите сами: с женой, которую больше не любил, он фактически разошелся, но без женского внимания все равно не остался. Кто станет сводить счеты с жизнью из-за человека, которого не любит?

– А, так вы о причине его поступка? Должен сказать, и впрямь выглядит странно. Я имею в виду, что у коронованных особ есть при желании тысячи способов, чтобы месяцами не встречаться со своими супругами.

– Вот именно, Рудольф, – тихо проговорила баронесса. – Но что, если речь на самом деле идет вовсе не о самоубийстве?

Кузен открыл рот, да так с раскрытым ртом и остался.

– Нет! – наконец ожил немецкий агент. – Вы что, имеете в виду убийство? Убийство кронпринца Руперта?

– На

такую мысль меня навели две детали, – пояснила Амалия. – Первое: утром того злосчастного дня кронпринц был весел и доволен, а вечером ни с того ни с сего покончил с собой. И второе. Свидетель видел в коридоре барона Селени, который нес окровавленную тряпку. Кронпринц стрелял себе в сердце, и крови было совсем немного. Откуда же тогда кровь на тряпке?

Рудольф молчал.

– Более того, – добавила Амалия, – тело сразу же перенесли в спальню и даже мать не пустили туда, где произошло предполагаемое самоубийство. Почему? Что именно хотели скрыть?

– Так, кажется, я понял ход вашей мысли, – объявил Рудольф, обретая свое обычное хладнокровие. – Перед смертью кронпринц сопротивлялся и успел кого-то ранить, прежде чем его самого убили. И кровь того человека, как простому слуге, пришлось замывать барону Селени, потому что слуг, конечно же, звать было нельзя. Ну что ж… – Граф немного подумал. – Тогда мы имеем дело с заговором, в который, скорее всего, вовлечен младший брат короля. Ведь после смерти Руперта он становился наследником… стало быть, он и есть главное заинтересованное лицо. Довольно скверная получается история, вы не находите?

– Более того, – продолжила баронесса, – убийство, а не самоубийство, как раз объясняет все. И то, почему был убит отправитель письма, и чрезмерная секретность, которой окружена смерть кронпринца, и желание богемцев отсечь всех, кого только можно, от опасной тайны. Это не просто скверная история, Рудольф, это преступление.

– Очень может быть, – вздохнул кузен. – Значит, вы думаете, что в письме говорится не о самоубийстве, а об убийстве?

– Да. И бьюсь об заклад, – сверкнула глазами Амалия, – графу Эстергази отлично все известно. Он же видел остальные письма, которые, по его словам, его люди успели перехватить.

– Черт возьми! – усмехнулся кузен. – Простите меня, кузина, но игра положительно становится слишком опасной. В нашем мире убивают и за меньшие тайны, а тут… Теперь понятно, почему Хофнеры так нервно отнеслись к появлению вашего знакомого на вилле. И почему граф все время предупреждает меня, чтобы я ничего вам не говорил.

– И все-таки вы его ослушались, – заметила Амалия.

– Я от рождения чертовски доверчив, – объяснил Рудольф, безмятежно улыбаясь. – Никак не могу избавиться от дурной привычки… Как вы думаете, кто украл письмо?

– Разумеется, тот, кто знал о его содержании, – ответила Амалия.

– А кто убил Селени? Тот, кто украл письмо?

– А смысл? – возразила Амалия. – Письмо – настоящее оружие. Владея им, можно получить большие деньги… очень большие. Зачем рисковать и убивать барона Селени?

– Но ведь убил же до того наш похититель мадам, как ее, Карнавале и свидетеля-итальянца, – возразил в свою очередь Рудольф.

– Да, поскольку они что-то знали о нем и могли его выдать. И оба к тому же находились в санатории. Но барон Селени… – Баронесса покачала головой. – Хотя, если похититель хотел окончательно себя обезопасить, он мог пойти и на такой шаг.

Граф фон Лихтенштейн нахмурился. Если в тот день Селени стоял в коридоре, как говорила Амалия, с окровавленной тряпкой… Если он присутствовал при убийстве… Черт возьми, уж не заметает ли Эстергази следы? Вот и доктор Брюкнер, который дал заключение о смерти принца Руперта, куда-то исчез. И какое совпадение – исчез именно тогда, когда прибыл в Ниццу.

И тут у Рудольфа появилась совсем уж неприятная

мысль. А что, если его с Амалией ловко выбрали на роль козлов отпущения? Допустим, всех свидетелей убийства кронпринца перебьют, а граф Эстергази… скажет, что он с кузиной работали на врагов Богемии. Что именно они украли письмо… тогда как письмо уже давно у него. Да-да, мадам Карнавале передала ему письмо, когда граф посещал санаторий, и после он убил ее. Но объявился ненужный свидетель – священник Маркези, который, например, видел графа со старушкой, поэтому пришлось избавиться и от него… Затем Эстергази ночью выманил барона Селени запиской, задушил его, а труп бросил в море. Доктора Брюкнера, предположим, он встретил на вокзале и тоже убил. Что еще осталось необъясненным? Странный ночной обыск в комнате мадам Карнавале? Да все просто, дамы и господа… Старушка прочитала письмо, поняла его ценность и отказалась его отдавать. Ее убили, а письмо нашли потом. Конечно, разве стала бы хитрая дама отдавать такую бумагу? Она предложила договориться, но граф Эстергази не захотел договариваться. И просто столкнул ее со скалы. А ночью сам или люди, выполняющие его волю, обыскали комнату строптивой агентши и нашли письмо, чтобы не рисковать и не ждать до следующего дня, когда уже официально можно было забрать вещи. И какое странное совпадение – сегодня утром на дуэли один из людей, преданных графу Эстергази, погиб самым нелепым образом. В живых остается только Альберт Хофнер. Да, только Альберт. Но ведь и он смертен, не так ли? А потом… Потом граф Эстергази представит куда надо подробный доклад, где выставит в самом выгодном свете свои заслуги и пожалуется на то, что двое предателей, граф фон Лихтенштейн и баронесса Корф, устранили всех его подчиненных и завладели компрометирующим письмом, дабы шантажировать благородную богемскую монархию. И через несколько дней трупы Рудольфа и его кузины вытащат в своих сетях из прекрасного Средиземного моря загорелые французские рыбаки…

Нет, решительно сказал себе Рудольф, это все мои фантазии. В конце концов, кто сказал, что доктор Брюкнер убит? Он опаздывает, выехал другим поездом, только и всего. Да и Альберт Хофнер вовсе не похож на человека, который собирается умирать. А вот если…

– Что с вами, кузен? – встревожилась Амалия, видя, как он помрачнел.

– Мысли, – коротко ответил Рудольф. – Разные проклятые мысли не дают покоя, кузина.

А про себя граф уже вспоминал адрес одной оружейной лавки, где продают отличные американские револьверы. Потому что оружие, что ни говори, – лучший аргумент для защиты своей жизни.

– Не забудьте мне о них рассказать, – заметила Амалия. – Кстати, вас не затруднит принести мне Шамфора из библиотеки? Похоже, в ближайшее время мне придется находиться в постели, так что хочется провести его в обществе умных людей.

Глава 38

Эдит Лоуренс перетасовала карты и стала раскладывать их на столе, часть отбрасывая в сторону. За ее манипуляциями с любопытством наблюдал из угла гостиной Мэтью Уилмингтон.

Затем Эдит смешала оставшиеся карты, перетасовала их, вновь разложила и стала убирать те, которые, очевидно, дополняли друг друга. Отбросив последние карты, девушка недоуменно пожала плечами.

– Нас ждут еще какие-то ужасы, мисс Лоуренс? – решился подать голос Мэтью.

Эдит метнула на него хмурый взгляд.

– Нет. Если верить пасьянсу, очень скоро все кончится.

– О! – глубокомысленно промолвил Уилмингтон.

В глубине души он уже жалел, что начал разговор. Молодой человек совсем не владел искусством беседы, которое позволяет завладеть вниманием хорошеньких девушек; кроме того, он чувствовал себя неуклюжим, некрасивым и неинтересным, и это мучительное ощущение заставляло его еще больше замыкаться в себе. Поэтому он немного удивился, когда Эдит внезапно произнесла: