Похититель

Джек Ричер заказал двойной эспрессо без сахара, в пластиковом стаканчике, а не в фарфоровой чашке, и, прежде чем его принесли, увидел, как навсегда изменилась жизнь человека. И дело не в том, что официант работал слишком медленно. Просто все произошло очень быстро. Так быстро, что Ричер даже не понял, на что он смотрит. Самая обычная городская сценка, повторяющаяся во всех уголках света множество раз в день: мужчина открыл машину, сел в нее и уехал. И все.

Но этого оказалось достаточно.

Эспрессо был почти безупречным,

и именно по этой причине Ричер вернулся в то же самое кафе двадцать четыре часа спустя. Он редко проводил две ночи в одном месте, но решил, что отличный кофе — это достаточно уважительная причина, чтобы изменить привычкам. Кафе располагалось на западной стороне Шестой авеню в Нью-Йорке, посреди квартала между Бликер и Хьюстон, и занимало первый этаж неприметного четырехэтажного здания. На верхних этажах находились безликие квартиры, сдаваемые внаем. Само кафе словно перенеслось с какой-нибудь боковой улочки Рима: приглушенный свет, поцарапанные деревянные стены и помятая кофеварка из хрома, такая же горячая и длинная, как локомотив, а еще барная стойка. Снаружи на тротуаре стояли в ряд металлические столики, отгороженные от пешеходов низкой решеткой. Ричер уселся за тот же крайний столик и на тот же стул, что и накануне. Вытянув ноги, он устроился поудобнее и наклонил стул назад, балансируя на задних ножках. Спиной он касался внешней стены кафе, а смотрел на восток, на противоположную сторону и уходящую вдаль авеню. Ему нравилось летом в Нью-Йорке сидеть в кафе снаружи, на улице. Особенно поздно вечером. Нравилась темнота, расцвеченная огнями, горячий грязный воздух, грохот транспорта и шум, вопящие сирены и толпы прохожих. Так одинокий человек мог почувствовать себя связанным и одновременно разъединенным с другими людьми.

Его обслуживал тот же официант, что и вчера, и Ричер заказал такой же кофе, двойной эспрессо в пластиковом стаканчике, без сахара и ложки. Он заплатил сразу, как только его принесли, и оставил сдачу на столе. Так он мог уйти в любой момент, не обидев официанта, не обманув хозяина и не прихватив с собой чашку. Ричер всегда заботился о мельчайших деталях, чтобы можно было без промедления двинуться в путь. Это стало для него навязчивой идеей и привычкой, которой он всегда придерживался. У него ничего не было, и он ничего с собой не возил. Физически он был крупным мужчиной, но отбрасывал маленькую тень и почти ничего не оставлял за собой.

Ричер медленно пил кофе, чувствуя, как от тротуаров поднимается ночной жар, и наблюдал за машинами и людьми. Он видел такси, спешащие на север, и мусоровозы, задерживавшиеся у тротуаров. Видел группки странных молодых людей, направлявшихся в клубы. Видел девушек, когда-то бывших мальчиками, неверной походкой движущихся на юг. Заметил он и голубой немецкий седан, остановившийся неподалеку. Из него вышел плотный мужчина и двинулся на север. Он пробрался между двумя столиками, стоящими на улице, вошел в кафе и зашагал в заднюю часть, где находились официанты и повара. И тут же начал задавать им вопросы.

Мужчина был среднего роста, не молодой, но и не старый, слишком плотный, чтобы его можно было назвать жилистым, и слишком худой, чтобы считаться тяжелым. Его волосы, коротко остриженные и аккуратно причесанные, поседели на висках. Он стоял, перекатываясь с пяток на носки. Губы его почти не двигались при разговоре, в отличие от глаз, которые неутомимо обшаривали кафе. Наблюдая за ним через окно, Ричер предположил, что ему лет сорок и, наверное, все эти сорок лет он постоянно старался отслеживать все, что происходит вокруг него. Ричер видел такой взгляд у ветеранов элитных пехотных частей, сумевших выжить в длительных экспедициях в джунглях.

И тут официант, который обслуживал Ричера, неожиданно повернулся и показал прямо на него. Плотный мужчина в сером костюме посмотрел в его сторону. Ричер ответил ему таким же пристальным взглядом через плечо. Не прерывая зрительного контакта, мужчина поблагодарил официанта и поспешил назад тем же путем, каким вошел в кафе. Он шагнул за дверь и направился к Ричеру. Мужчина молча стоял и смотрел на него, Ричер принял решение и сказал таким тоном, словно это ответ, а не вопрос:

— Да.

— Что «да»? — спросил мужчина.

— А что угодно, — ответил Ричер. — Да, я прекрасно провожу здесь время, да, вы можете сесть за мой столик, да, вы можете спросить меня о том, о чем собирались.

Мужчина отодвинул стул и сел спиной к дороге, закрыв Ричеру обзор.

— Вообще-то я действительно хочу задать вопрос, — сказал он.

— Я знаю, — кивнул Ричер. — О вчерашнем вечере.

— Как вы догадались? — спросил мужчина.

Голос у него был низкий и тихий, с отчетливым британским акцентом.

— Официант указал на меня, — ответил Ричер. — А единственное, что отличает меня от остальных посетителей, — это то, что я был здесь вчера вечером, а они — нет.

— Вы уверены?

— Отвернитесь и посмотрите на дорогу, — сказал Ричер.

Мужчина отвернулся и стал смотреть на машины, проезжавшие мимо.

— А теперь скажите, что на мне надето, — предложил Ричер.

— Зеленая рубашка, — ответил англичанин. — Хлопчатобумажная, мешковатая, дешевая, по виду не новая, рукава закатаны до локтей. Под ней зеленая футболка, тоже дешевая и не новая, немного тесная, не заправленная в брюки из твила цвета хаки. Носков нет. Английские ботинки из шагреневой кожи, не новые, но и не слишком старые, дорогие. Потрепанные шнурки — наверное, вы слишком сильно их натягиваете, когда завязываете. Возможно, это свидетельствует о навязчивой самодисциплине.

— Хорошо, — сказал Ричер.

— Что именно?

— Вы наблюдательны. Я тоже. Нас таких двое. Мы словно две горошины из одного стручка. Я совершенно уверен в том, что сейчас я единственный посетитель, который был здесь вчера. Вы ведь именно об этом спрашивали тех, кто тут работает. Иначе и быть не может. По какой еще причине официант мог указать вам на меня?

Мужчина снова повернулся к нему и спросил:

— Вы видели вчера вечером машину?

— Вчера вечером я видел огромное количество машин, — ответил Ричер. — Это ведь Шестая авеню.

— «Мерседес-бенц». Стоял вон там.

Мужчина снова повернулся и показал по диагонали на другую сторону дороги, на пустой участок возле тротуара в том месте, где находился пожарный гидрант.

— Четырехдверный седан серебристого цвета, — сказал Ричер. — Номера нью-йоркские, сделанные на заказ, начинаются с «КОБ». Большой пробег. Старая краска, потертая резина, помятые обода, на обоих бамперах царапины и вмятины.

Мужчина снова повернулся к Ричеру.

— Вы его видели, — сказал он.