Похитители грез
Шрифт:
— Тебя не вырвало, — заметил Кавински со своего насеста через два кресла. Он держал в руке сотовый Ронана. — Большинство людей после такого количества возлияний рвёт.
Ронан не сказал правды, что было связанно с тем, что он знал, как это, напиваться до бесчувствия. Он вообще ничего не сказал. Он просто уставился на Кавински, делая в уме подсчеты: сотня белых Митсубиши, два десятка поддельных удостоверений личности, пять кожаных браслетов. Их двое.
— Скажи чего-нибудь, Человек Дождя, — обратился Кавински.
— Остальные
Кавински пожал плечами.
— Черт их знает.
— Твой отец такой же?
— ТВОЙ отец такой же?
Ронан поднялся. Кавински наблюдал за ним, как он испытывал три хлипкие белые двери, пока не нашел ванную. Он захлопнул за собой дверь, пописал, плеснул себе в лицо водой и уставился на себя.
Сотня Митсубиши. По другую сторону двери раздался голос Кавински:
— Чувак, я начинаю скучать. Хочешь дорожку?
Ронан не ответил. Он вытер трясущиеся руки, заставил себя собраться и вышел. Он сел у стены и наблюдал за Кавински, который делал дорожку на машине для попкорна. Вновь мотнул головой, когда Кавински приподнял бровь, предлагая.
— Ты всегда такой разговорчивый, когда выпьешь? — поинтересовался Кавински.
— Что ты делаешь с моим телефоном?
— Звоню твоей маме.
— Еще одно слово про мою мать, — просто сказал Ронан, — и я разобью тебе рожу. Как ты это делаешь?
Он ожидал, что Кавински отпустит еще одну скабрезную шуточку про его мать, но вместо этого, тот только сосредоточил взгляд на Ронане, свои прококаиненные огромные зрачки.
— Такой ожесточенный. Прямо парнишка с плаката о посттравматическом стрессе. Тебе известно, как я это делаю, — ответил Кавински. — Я видел, как ты это делал.
Сердце Ронана судорожно дернулось. Казалось, невозможно привыкнуть к этому секрету, будучи на противоположной стороне.
— Что ты несешь?
Кавински вскочил на ноги.
— Твоя «попытка самоубийства», чувак. Я видел, как это произошло. Ворота выходят прямо на окна Проко. Я видел, как ты проснулся, и появилась кровь. Я знал, что ты такое.
Это было месяцы, месяцы и месяцы тому назад. До начала уличных гонок. Все время. Кавински знал все это время.
— Ни черта ты не знаешь обо мне, — сказал Ронан.
Кавински подпрыгнул и встал на одно из кресел. Мебель качнулась под ним, тихо пропев — скрипнув популярной попсой двухгодичной давности — и Ронан осознал, что это, должно быть, тоже сон.
— Да ладно, чувак.
— Расскажи, как ты это сделал, — потребовал Ронан. — Я имею в виду не только сны. Машины. Удостоверения личности. И… — Он поднял запястья, указывающие на браслеты. Список можно было продолжать бесконечно. Фейерверки. Наркотики.
— Ты должен пойти за тем, что хочешь, — сказал Кавински. — Ты должен знать, чего хочешь.
Ронан ничего на это не сказал. Невозможные условия для него. Ему бы и самому хотелось знать, чего он хочет.
Кавински расплылся в широкой улыбке.
— Я тебя научу.
Глава 42
Адам исчез. В два часа дня Гэнси решил, что подождал достаточно. Настроившись, он постучал в дверь спальни. Затем толкнул ее и обнаружил комнату пустой и стерильной. Послеобеденное солнце захлестнуло незавершенные силуэты старых конструкций. Он подошел к ванной и позвал Адама по имени, но стало ясно, что в комнате никого.
Первой мыслью Гэнси было раздражение; он не винил Адама за то, что тот избегал всего, связанного с чайными посиделками, и он не был удивлен, что тот залег на дно после спора прошлой ночью. Но теперь он нуждался в нем. Если он не расскажет хоть кому-нибудь о Ронане, разбившем его машину, он сам принесет себя в жертву.
Но Адама не было. Оказалось, Адама нигде не было.
Его не было ни в пахнущей луком кухне, ни в библиотеке с кирпичным полом, ни в маленькой, заплесневелой кладовке. Он не растянулся на жестком диване в формальной гостиной, ни на объемных угловых кушетках в повседневной семейной комнате. Он не отсиживался в подвале и не бродил по мокрому саду снаружи.
Гэнси проиграл в голове спор прошлой ночи. На сей раз он казался еще хуже.
— Я не могу найти Адама, — Гэнси обратился к Хелен. Она дремала в кресле в кабинете наверху, но когда увидела его лицо, села прямо, не жалуясь.
— У него есть мобильный? — спросила Хелен.
Гэнси покачал головой и тихо произнес:
— Мы поругались.
Он не хотел дальнейших объяснений.
Она кивнула. Он больше не говорил ничего.
Она помогла ему поискать в более сложных местах: машины в гараже, технических чердак, патио на крыше в восточном крыле.
Не было никакого места, куда он мог уйти. Здесь не было соседских окрестностей; ближайшее кафе, торговая площадка или собрание женщин в штанах для йоги располагались за три мили отсюда по загруженным четырех и шестиполосным улицам Северной Вирджинии. Они находились в двух часах езды на машине от Генриетты.
Он должен был быть здесь, но его не было.
Весь день казался нереальным: новости про Камаро утром, пропажа Адама в обед. Этого всего не происходило.
— Дик, — обратилась к нему Хелен, — у тебя есть идеи?
— Он не исчезает, — ответил Гэнси.
— Не паникуй.
— Я не паникую.
Хелен посмотрела на брата.
— Нет, ты паникуешь.
Он позвонил Ронану (гудки, гудки и еще раз гудки) и позвонил на Фокс Вей 300 («Блу там? Нет? А Адам… футболка Кока-колы… не звонил?»).
После этого они не были просто Гэнси и Хелен. Теперь были Гэнси и Хелен, мистер Гэнси и миссис Гэнси, экономка Марго и соседский дворецкий Делано. Осмотрительный звонок другу Ричарда Гэнси II в полицейский участок. Вечерние планы, молча отодвинутые в сторону. Маленький отряд личных автомобилей, осматривающий ближайшие затененные улицы и переполненные торговые площади.