Похитители Тайн
Шрифт:
Лея отвернулась от окна.
— Я попробую свой. — Она достала стержень из кармана и открыла его. Пространство между прутьями загорелось. Она приблизила губы к экрану и произнесла имя Мерла. Ее экран мигнул и погас. — Никакой связи.
— Тогда ладно, — покорно сказал Арик. — Мы должны добраться до остальных. Придумаем план, как только окажемся в библиотеке. — Он с грохотом выскочил из кухни. Исчезла его плавная походка. Он явно пытался оправиться от этой атаки.
Лея поспешила мимо Каила, ее маленькая ладошка коснулась его руки. Когда Каил оглянулся, чтобы посмотреть, заметил ли кто-нибудь этот обмен прикосновениями,
— Дейдра в порядке, — сказала я ей.
Шинед улыбнулась:
— Спасибо.
— Кто-нибудь из вас видел моею кошку? — ахнула я и огляделась вокруг. — Клео!
— Когда началась драка, она выскочила в окно, — сказала Шинед. — Мне очень жаль. Тебе придется оставить ее.
— Пока она не поджарилась, все будет в порядке. — Я вздохнула. — Она останется с мистером Наварро. Он любит кормить ее тунцом. — Я пересекла кухню, остановившись, чтобы поднять стул и придвинуть его к столу. Я знала, что это глупо. Все было уничтожено, так зачем же это делать? Я сомневалась, что квартиру можно вернуть в нормальное состояние даже с уборщиками. Я не была уверена, что снова почувствую себя нормальной. Бросив на разрушение последний взгляд, я тяжело вздохнула и последовала за Ариком вниз по лестнице и к входной двери.
В сером небе вспыхнул яркий свет, и мгновение спустя раздался раскат грома. Дождь приклеил мой конский хвост к затылку. Я нырнула под навес.
— Мне очень жаль, что так вышло с твоей квартирой.
— Спасибо. — Будем надеяться, что наша страховка имела покрытие.
Арик прижался к ко мне, чтобы избежать потока, пока мы ждали всех остальных. Его одежда пахла дымом. Когда он был так близко, моя кровь с такой скоростью бежала по телу, что свистела в ушах.
— Я не могу вынести, что ты замешана во все это, — прошептал он, заправляя выбившуюся прядь моих волос за ухо. Арик вдруг попятился от меня. Это было, будто он воевал сам с собой. — Если бы ты пострадала из-за меня…
— Ни в чем из этого нет твоей вины.
— Так оно и есть. Вероник пришла в Асил, чтобы загладить вину. Быть друзьями, — саркастический смех прервал его слова. — Наверное, мне хотелось верить, что она изменилась. Я ей доверял. Она собрала твою и чужую информацию из моего регистратора миссии. Я оставил его без присмотра. Из-за меня Асил в опасности.
«Не доверяй никому, Джиа,» — сказал он тогда. Он был так прав. Я положила дрожащую руку ему на плечо.
— О, Арик, прости меня.
— Нет. Это я должен сожалеть, а не ты. Я главный Страж нашей группы. Я не должен был позволять себе такие вольности и должен был усерднее работать, чтобы сохранить секреты. — Он провел пальцами по мокрым волосам. — Учитывая недавние события, нам лучше держать себя в руках.
— Друзья, верно? — Эти слова отдавали металлом и сожалением во рту. Я хотела быть для него всем. Но больше всего мне хотелось облегчить ему жизнь.
Его печальные глаза встретились с моими.
— Именно так.
Страстное желание, чтобы он обнял меня, разрывало сердце на куски. Дверь в мой жилой комплекс открылась, и оттуда, спотыкаясь, вышел Каил, а следом за ним Лея и Шинед. Я повернулась лицом к улице, и осколки моего разорванного сердца запутались в груди. Ради Арика мне пришлось расстаться с надеждой, что мы когда-нибудь станем кем-то еще, кроме друзей.
Арик
— Что вы так долго?
— Мне пришлось перевязать руку Леи, — сказал Каил. — У нее ужасный порез.
— Нам лучше поторопиться, — сказал Арик и направился вверх по улице.
Я отстала от остальных, когда мы бросились к Атенеуму. Каждые несколько минут Арик проводил пальцами по мокрым волосам, чтобы убрать их с лица. Шинед то и дело оглядывалась на меня, ободряюще улыбаясь из-под шляпы-ведерка, прикрывавшей ее заостренные уши, на что я отвечала натянутой улыбкой.
Чем ближе мы подходили к библиотеке, тем печальнее мне становилось, когда Арик говорил, что сожалеет о том, что позволил себе вольности со мной… о том, что подошел ближе. Со своим сексуальным ирландским акцентом он выкрикивал указания другим Стражам, ведя их по оживленным улицам Бостона со своей развязностью и доблестью пантеры. Мое сердце сжималось при виде него.
Неужели я влюбилась в него? Мы свернули на Парк-Стрит. Если бы это было так, я бы знала об этом, верно? Я была так смущена. К тому времени, как мы взбежали по ступеням Атенеума, я решила держаться от Арика как можно дальше. Это был единственный способ защитить мое сердце.
Глава 20
Арик и Шинед бросились вверх по ступенькам к двери Атенеума. Остальные слонялись по тротуару. Шинед повернулась к улице, обмахивая воздух рукой, будто махала кому-то через дорогу.
Ко мне подошел Каил.
— Это гламур.
— Ну и что же?
— Шинед скрывает наше незаконное проникновение в библиотеку, — пояснил он.
— О, — пробормотала я.
Облака расступились над зданием Государственного Совета и засверкали над золотым куполом здания. Бостонский парк Коммон находился сразу за зданием Государственного Совета. Мы с папой часто устраивали там пикник, глядя на голубую башню над старым зданием Хэнкока. Ровный синий цвет, ясный вид. Вспыхивает синева, надвигаются тучи. Папа читал стишок, который помогал всем вспомнить, что означают эти огни. Если свет был красным, мы оставались дома. По субботам он был синим, и мы сидели на траве, рассказывая друг другу, как прошла наша неделя, пока жизнь не стала слишком насыщенной. Он хорошо скрывал свое разочарование, когда каждый раз, когда он приглашал меня, я находила оправдание. До сих пор я и не подозревала, что скучаю по этим ленивым субботам. Думаю, что ожидание роковой судьбы тянет за собой сердечные струны человека.
Арик просунул золотой жезл в щели тяжелых, богато украшенных дверей, которые закрывались и запирались только после окончания библиотечных часов. Закончив, он раздвинул их, открыв спрятанные за ними красные кожаные двери. Одну он держал открытой, пока остальные проходили мимо. Когда я проходила, он одарил меня своей обычной кривой усмешкой. Мой желудок скрутило судорогой.
Шинед подняла руки и скрутила их вместе. В другом конце комнаты зажегся свет.
Мое сердце упало, когда я увидела папу в вестибюле. Я подбежала к нему и обхватила его руками. Он крепко держал меня, пока мы качались в наших молчаливых объятиях. Объятиях, которые говорили то, что не могли выразить словами, что, хотя он и не был моим родным отцом, он был моим папой, тем, кто имел наибольшее значение.