Поход к двум водопадам

Первый Конкурс Сергея Михалкова на лучшее художественное произведение для подростков был объявлен в ноябре 2007 года по инициативе Российского Фонда Культуры и Совета по детской книге России. Тогда Конкурс задумывался как разовый проект, как подарок, приуроченный к 95-летию Сергея Михалкова и 40-летию возглавляемой им

В августе 2009 года С. В. Михалков ушел из жизни. В память о нем было решено проводить конкурсы регулярно, каждые два года, что происходит до настоящего времени. Второй Конкурс был объявлен в октябре 2009 года. Тогда же был выбран и постоянный девиз. Им стало выражение Сергея Михалкова: «Сегодня – дети, завтра – народ». В 2011 году прошел третий Конкурс, на котором рассматривалось более 600 рукописей: повестей, рассказов, стихотворных произведений. В 2013 году в четвертом Конкурсе участвовало более 300 авторов. В 2016 году были объявлены победители пятого Конкурса.

Отправить свою рукопись на Конкурс может любой совершеннолетний автор, пишущий для подростков на русском языке. Судят присланные произведения два состава жюри: взрослое и детское, состоящее из 12 подростков в возрасте от 12 до 16 лет. Лауреатами становятся 13 авторов лучших работ. Три лауреата Конкурса получают денежную премию.

Эти рукописи можно смело назвать показателем современного литературного процесса в его «подростковом секторе». Их отличает актуальность и острота тем (отношения в семье, поиск своего места в жизни, проблемы школы и улицы, человечность и равнодушие взрослых и детей и многие другие), жизнеутверждающие развязки, поддержание традиционных культурных и семейных ценностей. Центральной проблемой многих произведений является нравственный облик современного подростка.

В 2014 году издательство «Детская литература» начало выпуск серии книг «Лауреаты Международного конкурса имени Сергея Михалкова». В ней публикуются произведения, вошедшие в шорт-листы конкурсов. Эти книги помогут читателям-подросткам открыть для себя новых современных талантливых авторов.

Книги серии нашли живой читательский отклик. Ими интересуются как подростки, так и родители, библиотекари. В 2015 году издательство «Детская литература» стало победителем ежегодного конкурса ассоциации книгоиздателей «Лучшие книги года 2014» в номинации «Лучшая книга для детей и юношества» именно за эту серию.

Раздался звонок – и оголодавший восьмой класс, побросав изложения Ирине Борисовне на стол, ринулся к дверям. У дверей свои правила: они выпускают строго по одному, но моих одноклассников это не останавливало, они напирали, толкались, шумели и трещали, наверстывая за перемену все то, о чем пришлось молчать на уроке.

Зяблик даже взглядом со мной не перекинулась: мы больше не дружили, вернее, это она со мной не дружила. Она теперь с Машей Русаковой и Ниной Щукиной, потому что с ними круче, чем со мной. Даже косу стала заплетать такую же, как у них, – ободком вокруг головы. Они, в общем, не возражали, чтобы Зяблик за ними бегала, в ней была своя польза: она хорошо училась, не надоедала и вела себя тихо – все-таки внучка завуча. Маленькая, юркая, с тонким голоском – вылитый зяблик.

Между Антоном и Трошей Копановым опять произошла стычка, но никто не обратил на это внимания. Привыкли.

У Антона было два несчастья: очки и астма. Троша придумал ему много прозвищ: Астмач, Туберкулез, Тубер, Дохлый… Он донимал его даже сильнее, чем Стёпкина, которого держал в роли ручной обезьянки. Но Стёпкина жалеть как-то не получалось, да он и рад был прислуживать.

Несмотря на маленький рост, Троша был коренастый и жилистый, с длинными перекачанными руками и какими-то слишком взрослыми для четырнадцатилетнего парня кулаками. Прямоугольное лицо он, как нарочно, вытягивал, придавая ему напряженное и враждебное выражение. В бледных голубых глазах всегда сквозила издевка. А на лоб свисали три светлых, каких-то детских завитка. Он их то и дело прятал под капюшон, а они все равно вылезали.

Копанов припечатал высокого Антона к доске, приставил к его горлу острый локоть и что-то угрожающе зашипел.

Изо всей школы одна Ирина Борисовна никак не могла привыкнуть к Троше. Она привстала и негромко, но с беспокойством спросила:

– Мальчики, что у вас случилось?

Трошу это всегда обезоруживало: другие учителя сразу начинали орать.

– Ничего, – буркнул он, отпустил Антона и нехотя скрылся в коридоре.

Антон поправил очки, одернул мятую клетчатую рубашку и виновато на меня посмотрел.

«Опять», – сказала я одними глазами.

Он пожал плечами: мол, ерунда, и ушел.

Мы с Ириной Борисовной переглянулись. Она опустила глаза и, как бы коря себя, качнула головой. Со вздохом собрала изложения в стопку и, выравнивая, постучала по столу.

– Садись ближе, Вер.

Я пересела, и мы достали коробочки с обедом. Мы уже привыкли обедать вместе, и я начинала забывать крикливую очередь за шоколадками в буфет и перекусы в компании Зяблика, вечно заглядывающейся на Щукину с Русаковой.

Ирину Борисовну многие учителя недолюбливали, считая слишком современной. Наверное, потому, что у нее был вкус в одежде и рыжая стрижка с косой челкой. Здорово смотрится, но как-то не по-учительски. В ней не было высокомерной строгости, как, например, у нашей математички Эммы Николаевны, наоборот, она с удовольствием поболтала бы с нами о чем угодно, только нашим девчонкам это было неинтересно.

К ней относились с подозрением еще и потому, что она была не как все. В тридцать девять лет ни семьи, ни детей, из домочадцев только французский бульдог, по кличке Пуаро, переехала к нам из крупного города, а почему – неизвестно. Ну кто поедет из миллионника в такую глушь? Никто о ней толком ничего не знал – вот и додумывали всякую ерунду.