Поход на Спарту
Шрифт:
Пока я обедал, меня заметили все гости кафешки. Место это довольно популярное, судя по количеству дальнобойщиков, обедавших здесь. Да и сотрудники милиции – видимо, постоянные гости. Всё это говорит о том, что таких местечек на трассе немного. Выйдя на улицу, я ещё раз осмотрелся. На небе собирались тучи, и погода норовила испортиться.
– Надо действовать скорее, – сказал я себе и пошёл в сторону припаркованных грузовиков.
Я походил от одного грузовика к другому, выспрашивая у водителей пару литров бензина, но никто меня не мог обрадовать. Все были на дизеле. «Ну что ж. Остаётся только уазик», – подумал я, и в тот же момент из дверей кафе показалась плотная фигура майора в кителе, с фуражкой в руке. А вслед за ним вышел стройный,
– Здравия желаю, товарищ майор, – уверенно обратился я.
Майор повернулся и уставился на меня удивлённо и вопросительно. Не ожидал, видимо, от человека в коже услышать такое чёткое уставное обращение. Я продолжил:
– Бензин закончился в мотоцикле. Помогите парочкой литров.
Я сделал шаг в его сторону и протянул руку.
Майор ещё больше удивился и, держа в одной руке фуражку, другую автоматически протянул в ответ. После рукопожатия ещё несколько мгновений продолжал молча смотреть, как будто выбирал, на какой мысли остановиться. Сержант встал чуть позади майора, нахмурился и посматривал то на меня, то на него, как бы ожидая реакции старшего по званию. Смешно немного было видеть их лица, но я не мог позволить себе улыбнуться, чтобы не смутить их ещё больше.
И вот майор решил ответить:
– Ну я не знаю. Есть там у нас пара литров? – обратился он к сержанту.
– Да вроде есть, – ответил тот.
По глазам сержанта было видно, что топлива в «козлике» есть полбака, не меньше. Майор об этом знал, но зачем-то спросил, затем опустил взгляд, как будто вспоминая что-то, посмотрел мне в глаза и произнёс:
– Вот, наверное, нас обычно ментами называешь и ругаешь по-всякому, а сейчас бензин просишь.
Я всё-таки улыбнулся и понял – придётся достать козырную карту.
– Да нет, товарищ майор, я и сам бывший полицейский. Я же понимаю, что не все сотрудники одинаково плохие или хорошие, как и другие люди.
Майор опять удивился, но теперь уже как-то увереннее продолжил:
– Бывший? В каком же звании, кем работал?
– Лейтенант. Работал инспектором группы разбора.
Майор задумался. Видимо, такую должность он не знал.
– Гаишник, что ли?
– Да не-е-ет, – улыбнулся я снова. – Дежурство в отделе ОВД, выезд на происшествия с группой реагирования и без неё, оформление первичной документации по происшествию. В общем, ИГР.
– Ну понятно. А почему бывший-то?
– Почему?.. – задумался я на секунду. – Да зарплаты в своё время не хватало, даже чтобы семью прокормить, – ответил я ему почти без паузы, чтобы он не усомнился, а мысли мои чуть не провалились в неприятные воспоминания.
Пока мы знакомились, сержант уже понял, что бензин выдать всё-таки придётся, и шустро принёс шланг и канистру, начал подсасывать бензин.
Я не обманул майора. Служба в органах внутренних дел досталась мне по воле невероятного случая. Я верю, что это именно так и было. С виду – случайно и нелепо, но Господь направил меня на путь лучший, хотя и довольно непростой.
Дело всё в том, что моя юность складывалась сложно. Реальность, с которой я познакомился в период становления совершеннолетнего возраста, привела меня к знакомству и общению сначала со шпаной и хулиганами, а затем с преступниками. В то время я принял это за своё. Жизнь моя приобрела соответствующий уклад. Однако со временем, годам к двадцати трём, я стал понимать, что внутри себя я далеко не тот, кто желает жить, причиняя зло другим. Даже если таким образом я борюсь с главной несправедливостью – государством и его законами. Но тогда для меня это было отрицанием всего несправедливого, выражающимся в крайней форме протеста – личной войне с порядком. Мы делали всё, что нам было нужно, и не уважали закон. Мы нарушали его назло. Например, я никогда не покупал бензин. Он лился ко мне из чужих баков. Автомобиль и всё имущество, что было у меня, добывались преступно. Но всё же со временем я понял, что быть преступником – это не выход. Война с законом – разрушение себя и всех вокруг. Страдаешь сам, близкие, семья и все те, кто выбраны тобою в качестве жертвы.
В полицию я попал не по своей воле. Удивительно и невероятно, но мои дружки к этому подтолкнули. Их идея заключалась в том, чтобы получить таким образом удостоверение полицейского, а затем использовать его в преступных схемах. Я устроился официально на должность водителя машины в отдел полиции, но не работал сам: мой товарищ нашёл общий язык с начальником, который позволял это. Я просто числился и ждал получения удостоверения.
В то время мой разум уже начал просветляться, но всё же ещё было довольно трудно разобраться, где белое, а где чёрное. Я только всем сердцем надеялся на то, что высшая сила, как хороший отец, вмешается и спасёт, защитит и направит запутавшегося сына, о чём и молился. С другой стороны – я понимал, что по известным мне на тот момент законам вселенной, чтобы освободиться от наказаний за грехи прошлого, нужно пострадать и искупить их.
Как-то раз один из завистников среди моих близких товарищей, ради достижения своих собственных целей, решил убрать меня из преступной команды – как своего конкурента в гонке первенства перед старшими. Лучшего способа, чем подставить, не нашлось. Он распространил слухи о том, что я якобы реально работаю в полиции. Хотя знал, что это совсем не так. Вскоре я получил приглашение на «встречу с людьми нашего сообщества». Присутствовали все старшие. На встрече я неожиданно услышал то, что мне вменяли предательство своего круга. Настроение у всех было так себе. Хотя многие были моими близкими друзьями, никто не пытался как-то вмешаться в ход рассуждений приглашённого авторитетного (в этих кругах) человека. Он совершенно не знал меня и сводил весь диалог к попытке унизительного трактования моего поступка как предательства. Глядя на это, я принял решение, что не буду оправдываться и что-то доказывать. Я поверил, что происходящее – и есть судьба.
В ответ на всё сказанное мне из уст чужака внутри всё закипело, но я сдержался и промолчал. Лишь сказал тем, кого до этого дня считал братьями, что все они знают меня не по словам, а по делам и поступкам, что всегда я был честен с ними, что люблю и уважаю их как своих братьев, но оправдываться не буду. После чего на эмоциях, разочаровавшись в товарищах, допустивших всё это, сказал, что мне нечего больше добавить, развернулся и ушёл. А на вопрос «что будешь делать?» от тех, поддерживающих меня и знавших правду, которых я не допустил на эту встречу, – ответил резко и настырно: «Раз так случилось, то так тому и быть. Буду служить, значит».
Служить я решил честно и не думал, что можно иначе. Не знал. Однако за пару лет работы (а не службы) в органах я понял, насколько низкими и лицемерными могут быть люди в своих поступках. Понял, как тяжело быть белой вороной и не делать так, как делают все. Не использовать власть, данную для защиты прав граждан, для своей шкуры. Понял, что работа здесь убьёт во мне личность, человека и все те идеалы и ценности, которые есть во мне. В работе я редко встречал хороших и честных сотрудников, выполняющих свои обязанности по совести. Но такие люди были! И на них держится вся та работа, которая нужна простым гражданам. Обычно этим людям приходится очень нелегко. У меня появились хорошие друзья в органах, которые действительно служили честно и поступали справедливо. Но когда настал момент и они, уходя по ранговой лестнице, предложили идти с ними вверх – я отказался. Ведь параллельно с работой в органах я начал пробовать себя в небольшом мебельном бизнесе в соответствии со своим образованием. Идти на сделку с совестью и пользоваться служебным положением для выгоды бизнеса я тоже не хотел. Поэтому при первой возможности, спустя два с половиной года, я уволился. К тому времени уже имел успех в своём деле, которое умудрился построить, работая сутки через двое.