Поход
Шрифт:
– Добыл, что ли?
– удивился Полухин.
– Вроде того.
– Ну да!
– хлопнул он себя по лбу.
– Мне же говорили, что ты в охотники подался. Здесь завалил?
– Ближе к Бродам, верст за тридцать до них, - махнул я рукой примерно в ту сторону, откуда мы приехали.
– Понятно. С собой?
– Нет, в номере оставил, - покачал я головой.
– Приноси вечером, сторгуемся.
– Не вопрос. Пиши пропуска.
– Имена дай.
Я протянул ему «сыскуху».
– Отсюда и списывай. На всех троих пиши - мало ли что.
– На всех не получится, - отказался Полухин.
– Надо палец прикладывать. Выпишу на тех, кто здесь.
Полухин взял книжечку с розоватыми страницами и перфорацией для отрывания оных. Я присмотрелся - и книжечка тоже была от Беренсона. Вот ведь поднялся человек на своей борьбе с фальшивками. Те же кружочки для приложения пальца, те же еле видные колдовские знаки. Ну ты скажи, а!
Полухин аккуратным почерком переписал наши имена из «сыскухи», с некоторым удивлением поглядев снизу на мило ему улыбающуюся «Лари из народа тифлингов». Действительно, редкий гость. Нечасто такие сюда попадают, в западную глухомань.
Еще через пять минут мы с унтером распрощались и вышли на улицу.
– А кто это?
– полюбопытствовала Лари.
– Вместе служили в Первом драгунском, в разведроте. Он был «замком» [86] в первом взводе, а я во втором. Во время боев с эльфами в Левобережье его подстрелили, когда мы в засаду попали. И так неудачно… Пуля попала в костяшку над указательным пальцем, вдоль ладони, разворотила все кости и застряла в запястном суставе. И пуля была разрывная, так что никакие маги с целителями собрать руку не смогли, от костей одни осколки остались. Когда я увольнялся, он еще в госпитале был. Так связь и потеряли.
86
«Замок» – заместитель командира взвода. Военный жаргон.
– Повезло нам, - сказал Лари.
– Да уж точно. Сходим к нему в гости, поговорим, может, еще и от него что-то полезное узнаем. Полухин всегда умным мужиком был.
Подошли к воротам форта, предъявили пропуска на КПП и еще через минуту шли по мощеной дорожке мимо штаба пограничного батальона, в который нам было пока не надо. Нам нужно было здание, относящееся к авиаэскадрилье. Там у них были и штаб, и казарма для нижних чинов из охраны и обслуги. И находилось оно в самом дальнем конце территории, у вторых ворот, ведущих прямо на аэродром.
Проходящие мимо пограничники и прочие вояки обращали на нас внимание лишь в силу присутствия демонессы. Раз пропустили нас на территорию, значит, так и надо. Когда мы дошли до штаба авиаэскадрильи, то услышали доносящиеся из окна звуки гитары - кто-то весьма не бездарно исполнял «Темно-вишневую шаль», хоть и без слов. Впрочем, личный состав эскадрильи должен был быть мужским, так что не следовало ожидать от них исполнения женского романса. «В этой шали я с ним повстречалась, и меня он любимой назвал…» Вызвало бы ненужные ассоциации.
Мы поднялись по крыльцу, вошли внутрь, наткнувшись на молодого младшего унтер-офицера с красной повязкой дежурного по эскадрилье, сидящего за длинной стойкой с телефонами. Ноги в начищенных кавалерийских сапогах покоились на столешнице, в руках он держал гитару, разукрашенную по всей поверхности переводными картинками. Заботливо ухоженная русая челка упала почти на глаза. Наверное, тренируется смущать сознание и разбивать сердца местным барышням. Кстати, почему наземный состав авиационной эскадрильи носит кавалерийские сапоги? Он бы шпоры еще нацепил, гусар недоделанный.
Увидев нас, в гражданской одежде, он явно озадачился, но при виде молодой красавицы еще и смутился. Быстро отставил гитару в сторону, вскочил, суетливо застегивая ворот мундира с белоснежным подворотничком. Неустойчиво брошенная гитара, прислоненная грифом к столу, завалилась набок, издав жалобный звон. От такой своей неловкости он смутился еще больше и покраснел как маков цвет.
Я небрежно вытащил из полевой сумки «сыскуху», предъявил ему, одновременно проведя над ней ладонью, чтобы печати засветились, и тем же лихим жестом убрав ее в папку.
– По поручению Департамента контрразведки, государственный розыск особой важности. Можем поговорить?
От такого вступления он подобрался, но смотреть на меня у него все не получалось: глаза все время соскакивали на томно улыбающуюся ему демонессу. Я даже испугался за него, подумав, что так и косоглазие заполучить ничего не стоит.
– Так что, господин младший унтер-офицер, можем мы поговорить?
– повторил я вопрос, сделав акцент на слове «младший».
– Да-да, разумеется!
– закивал он.
– Чем могу служить?
– Служить можете подбором информации. Мне необходимо знать, совершались ли за последний год вылеты над территорией Дурного болота. Если совершались, то кем из пилотов, по чьему приказу и когда именно? И самое главное - с кем?
В глазах младшего унтера проскочило сомнение, стоит ли так сразу выдавать всю подобную информацию первым встречным, даже если они предъявили ордер от контрразведки. Он явно собрался отправить нас к командиру эскадрильи, но тут от Лари ударила теплая волна, и сомнения младшего унтера растворились в ней. Он придвинул к себе толстенный потрепанный журнал и взялся его неторопливо листать, внимательно проглядывая каждую страницу. Мы терпеливо ждали.
Прошло не меньше двадцати минут: искал дежурный тщательно, задерживаясь на каких-то строчках и даже уточняя что-то в другом журнале. При этом все время искоса поглядывал на Лари, часто облизывая губы.
Неожиданно его палец наткнулся на одну из строчек.
– Вот, пожалуйста!
– Палец словно подчеркнул отмеченную графу.
– Подпоручик Варенецкий, вылетал почти год назад с земельным инспектором Департамента землеустройства. Летал над Дурным болотом в том числе. Сделали пять совместных вылетов за три дня. Над болотом - третий вылет.