Поход
Шрифт:
У меня было для него четыреста патронов высокого качества - тех, что из моего пороха и капсюлей делались. Борода их принял, хоть и чуть дешевле, чем я ожидал. Но все равно нормально. В общем, по моим скромным подсчетам, считая затраты, накладные, потери на время хранения того же динамита у меня в подвале, вся эта поездка туда и обратно принесла мне под семьсот золотых. Очень, очень неплохо, большие деньги, на самом деле. Теперь можно начинать готовиться к выезду, о чем я Маше и объявил, чем ее обрадовал.
Борода между делом попытался меня в свою лавку перенаправить, знал, что деньги у меня в карманах не держатся и все, что на нем зарабатываю, у него же обычно и оставляю. Но сейчас у меня была великая цель - обменять зловещего Пантелея на десять тысяч золотых с тверским гербом на реверсе, поэтому я не потратил ни копейки. Пожал руку максимально сердечно, по могучему плечу похлопал - и укатил как можно быстрее, пока не передумал.
– Куда теперь?
– спросила Маша, когда «копейка» катила по разбитой колесами улице, ведущей от складского двора.
– В банк, - сказал я.
– Наличные на счет внести.
– А стоит?
– Стоит. Нашего банка чеки всегда обналичишь, зато если ограбят - не страшно.
– Я на кошельки умею сигналки ставить магические, - сказала Маша.
– Пальцы оторвет у того, кто спереть решит.
– Это хорошо, - кивнул я.
– А когда сможешь снова их ставить?
– Через неделю, наверное, - вздохнула Маша.
– А если грабят? И кому-то пальцы оторвет?
– задал я следующий вопрос.
– Что тогда случится?
– Что?
– не поняла она.
– Перестреляют нас, к болотным демонам. Обидятся на такие заподлянки да перестреляют, - просветил я Машу насчет грабительских нравов.
– Атак, быть может, живыми бы отпустили. Не надо такую защиту ставить: лучше аккредитивы покупать. Они никому и даром не нужны, кроме нас самих.
– Сейчас поедем?
– Нет, - передумал я.
– Сначала к Василию, что властен над мертвой плотью и вечно живыми душами.
– К кому?
– Светлые брови Маши поползли вверх от удивления.
– К Ваське-некроманту, - пояснил я и воткнул первую передачу.
Разгруженная машина ускорилась и бодро покатила по улице, подвывая шестицилиндровым двигателем, распугивая уличных собак, во множестве крутившихся у порта, и детвору, для которой здесь часто предоставлялась возможность заработать на конфеты.
Я скинул с утра брезентовый верх с кабины. Погода окончательно исправилась, и, как сказал Борода, предсказывают великую сушь в природе аж на пару недель как минимум. Это хорошо. Хоть моей машине грязь и не помеха, но сразу возникает следующий вопрос: до какой глубины не помеха? Грязь бывает разная, а с тех пор как миры перемешались, бывшее российское Нечерноземье местами разбавилось таким черноземом, что можно не то что по оси в нем утонуть, а по зеркала заднего вида. Чернозем - штука такая, в долгие дожди серьезней болота. А попутешествовать нам придется, никуда не денемся.
Для начала покатим на летное поле, что в форте Пограничный. Именно оттуда взлетают самолеты, которые вполне смогли бы пролететь над Дурным болотом у Вирацкого баронства. Самолеты военные, правда, запросто не наймешь, но проверить стоит. За подсказку спасибо Велиссе вер-Бран. А заодно не мешает заехать в столицу княжескую, город Тверь славный, и там постучаться в разные дверки, в Департамент внутренних дел и в контрразведку. Глядишь, мне, как охотнику с сыскным поручением, какую полезную информацию по искомому Пантелею подкинут.
Пока я так размышлял, доехали мы до высоких резных ворот некромантовой усадьбы, на резных же столбах висящих. Тщеславен Васька, заест его этот бес. У него все как в той шутке древнего писателя Аверченко о чувстве прекрасного у немцев: «Что нельзя позолотить, расписывается розами». Ладно, хоть плахи высоченного забора, расположившиеся между каменными столбами, еще сиринами с гамаюнами не изрезал - с него ведь станется.
Я постучал молотком в калитку. Молоток у Васьки низко висит, любой проходящий сопливый пацаненок дотянется. Для иного бы это самоубийством было, колотили бы шкодливые дети в калитку с утра до вечера, но некроманта задевать опасаются. Я бы так ни в жизнь не повесил.
Почувствовал уже знакомый укол магии, подождал, что калитка откроется, но она не открылась, оставаясь затворенной. Странно. Чего это Васька таким стеснительным стал? Я постучал еще, опять почувствовал колдовской взгляд на себе, и вновь калитка не дрогнула. Зато во дворе почему-то плескалась вода и доносились приглушенные ругательства вперемежку с какими-то непонятными словами, причем все это весьма знакомым голосом. А затем я услышал… не знаю, как и сказать. Вроде и визг, но как будто визжала свинья одновременно с циркулярной пилой, которой в этот момент свинью и пилили. Двойной голос. Или даже тройной. Верный признак чего? Верно, пятерку вам: или нечисти, или, что некроманту ближе, какой-то нежити. А еще мелькнула одна догадка, и я почувствовал, что меня начинает разбирать смех. А еще кто-то засмеялся во дворе. Женским голосом - знакомым таким.
Маша это тоже заметила, потому что, сначала испугавшись, теперь смотрела на меня с недоумением. Потом, с таким же недоумением, на калитку. Я лишь махнул рукой, извлек из ножен прямой нож с широким лезвием, сунул его в щель между калиткой и воротным столбом. Повозился, скинул задвижку и толкнул дверь.
Картина, которую я застал во дворе, достойна была кисти лучших живописцев, если бы им, конечно, писать такое было не в падлу. Я даже подумал, что сюда стоило зайти лишь для того, чтобы увидеть великого некроманта Ваську в такой позиции. В своем великолепном барском красном парчовом халате он стоял своими белесыми босыми ногами в верхней мраморной чаше фонтана, испуганно глядя вниз и делая при этом какие-то пассы руками. Три обнаженные мраморные эльфийки изящными жестами возносили чашу с перетаптывающимся в ледяной воде Василием над своими томно склоненными головками. Вода выплескивалась от движений упитанного колдуна и прозрачными хрустальными водопадами срывалась в чашу нижнюю, пугая золотых рыбок и разбиваясь брызгами на мраморных ступнях лесных красавиц.
Время от времени Василий вдруг совал себе в рот два пальца, сгибался, некоторое время корчился в судорогах, как будто пытаясь насильственно извергнуть из себя содержимое желудка. У него это не получалось, вид был страдальческий, в глазах стояли слезы, лицо бледно как мел, но при этом все пошло пурпурными пятнами. Короче, измучился Васька. Отравился, что ли?
В окне, запахнувшись в шелковый пеньюар, стояла демонически прекрасная Лари без головного убора. Короткие малахитовые рожки пробивались через ярко-рыжие пряди. И она от души смеялась, глядя на Василия. Смеялась искренне, весело, своим восхитительным бархатным смехом, не выражая ни капли сочувствия.