Поход
Шрифт:
– Ты это зачем сделала?
– прошептал я.
– Просто так, - ослепительно улыбнулась она, продемонстрировав влажные белые клыки.
– Скучно стало. Тебе разве не понравилось?
Тем временем банда тоже рассаживалась кое-как на свои места под бдительными взглядами жандармов. Некоторым из них досталось неслабо. Особенно тому, к которому прилетела табуретка, пущенная рукой его товарища. Он до сих пор пребывал без сознания, лежа на полу. Над ним присел главарь и тот нордлинг, что его предметом мебели приложил. Затем главарь повернулся к нам и так посмотрел, что я сразу понял - есть у нас проблемы. И немалые.
Я с тоской глянул на Лари. Скучно ей стало, понимаешь. Вот теперь-то повеселимся. Особенно если они нас за стенкой перехватить сумеют, где жандармы не прибегут. Интересно, они поняли, что у нас Маша колдунья, или не сообразили, откуда столько невезения в драке?
Тем временем старший унтер извлек из планшетки бланк протокола, а в кабак вошло еще одно лицо - местный целитель, который сразу же направился к валяющемуся без сознания южанину. В общем, ситуация под контролем. Осталось только прикинуть размер штрафа, который с нас сдерут. Без этого не обойдется. Плюс посуда битая.
ГЛАВА 36,
в которой герои вынуждены сменить ночлег в чистых постелях на ночевку в опасном лесу, возле костра
– Лари, пятьдесят золотом штрафа. И еще десятка за ущерб.
– Тебе жалко для девушки?
– с ехидной улыбкой повернулась она ко мне.
Мы вышли втроем из жандармского участка, где долго и уныло отвечали на вопросы озлобленного на весь мир старшего унтера, которого сорвали с насиженного места аж в Торжке и прислали сюда, в деревню, вместо местного командира, отданного под трибунал за разгильдяйство. А затем я заплатил штраф. А потом внес помимо штрафа сто рублей ассигнациями в пользу кабатчика - за битую посуду и прочий ущерб.
– Лари, мне для тебя - ничего не жалко, красота ты наша демоническая, - вздохнул я.
– Но это для тебя, а не для бюджета села Броды и не для кабатчика Феоктистова, толстомордого.
– Зато я повеселилась, - заявила она.
– Если тебя настолько душит жадность, можешь заплатить из моей доли за березняковского бхута.
Я вздохнул и проклял себя за излишнюю галантность. Нет во мне душевных сил вычесть эти деньги из ее доли, а следовало бы. Только взбалмошной и драчливой демонессы нам в наших странствиях не хватало. Если она в каждом селе такое веселье будет устраивать, нам никаких денег не хватит, чтобы откупаться от властей.
– Ну ладно, надулся, - протянула она насмешливо и ткнула острым кулачком в плечо.
– Скажи еще, что не было весело.
– Ага. Особенно весело будет, если они по пути в Пограничный на нас засаду устроят. И расстреляют из восьми стволов.
– Ерунда!
– отмахнулась она.
– Маша нас опять щитом прикроет. Правда?
С этими словами она отвесила задумавшейся колдунье звонкого шлепка, отчего та взвизгнула и уже привычно закрылась от нее мною, забежав и встав с другой стороны.
– Лари, ну ты вообще уже! Люди же кругом!
– покраснев, возмутилась она.
– Верно, - с преувеличенно серьезным видом кивнула Лари.
– На публике такими делами не занимаются. Дождемся, когда мы останемся вдвоем, дорогая.
– Гадина!
– фыркнула Маша, покраснев еще гуще.
– В змею бы тебя обратить!
– Зачем? Яда во мне и так хватает, а змея не будет тебя возбуждать, если ты, конечно, не окончательная извращенка, - почти пропела в ответ демонесса и показала острый розовый язык.
– Ты можешь о чем-то другом говорить, кроме… этого?
– Могу, - кивнула Лари.
– Но не хочу. Об «этом» интересней всего, если с тобой. И это тебя возбуждает, ну при-зна-а-айся.
Последнее слово она протянула с каким-то грудным урчанием, словно пригревшаяся кошка, и потянулась к ней рукой, словно намереваясь схватить согнутыми, как когти, пальцами. Маша увернулась и еще раз фыркнула.
– Меня возбудило бы, если тебя арестовали сейчас и дали мне отдохнуть от тебя недельку.
– Ну вот видишь, ты и созналась, - обличительно уставила на нее тонкий палец демонесса.
– Ты мечтаешь увидеть меня в цепях и кандалах. Теперь я точно знаю, что тебя возбуждает! Шалунья…
При этом она сделала вид, что собирается потрепать Машу по волосам. Та опять увернулась, задохнулась - и не ответила ничего. Я тоже не вмешивался, потому что такие перепалки превратились в их стиль общения. Молодая колдунья оказалась девушкой приличной и немного застенчивой, неизвестного возраста демонесса, как выяснилось, была особой ехидной, веселой и склонной к хулиганству, поэтому по-другому они общаться и не могли. На самом деле ничего «криминального», кроме сомнительных шуточек, между ними не происходило. А я все больше и больше задумывался о том, что вовсе не отказался бы от «криминала» между Лари и мной. Ну да ладно, вечно я не о том думаю. Говорили мне много раз: «Сашка, не доведут тебя девки до добра!» И я в это верю.
– Ладно. Смех смехом, а проблемы у нас будут, - заявил я.
– Лучше всего нам выехать сегодня.
– В ночь?
– поразилась Маша.
– В ночь, - кивнул я.
– И проехать хотя бы километров пятьдесят, после чего можно встать лагерем в лесу.
– Зачем?
– удивилась Лари.
– Затем, что они завтра наверняка попытаются выехать раньше, чем мы. И примут нас на дороге, - объяснил я.
– Они где поселились?
– спросила она.
– В «Приюте путника»?
– Лари!
– Я даже остановился и уставился ей прямо в ее угарные зеленые глаза.
– Если ты что-то с кем-то из них сделаешь ночью, то завтра никого отсюда не выпустят. И начнется следствие. И мы здесь застрянем надолго, а у нас дела впереди.
– Можно ничего не делать, - мило улыбнулась она.
– Распылить через окошко или под дверь один эликсирчик, и завтра вся банда будет занимать очередь к уборной. И так двое суток, и никакие целители не помогут. А потом еще будут сутки в себя приходить. Он у меня в рюкзаке лежит, вполне могу поделиться.
– Не надо, - отказался я от такого предложения.
– Лучше попытаемся уехать сегодня. Пока мы с ними просто подрались, причем по их же вине. И они это понимают. Не удастся засада - плюнут и по своим делам поедут. А вот если у них начнется повальный понос после драки с нами и они еще почувствовали магию, то тогда они плюнут на всю охоту на «Ласок» и погонятся за нами. И вообще вы вынуждаете меня напоминать, кто в отряде главный.