Поход
Шрифт:
– Хорошо, хорошо, мы помним, что ты главный, а мы слабые и покорные женщины, - не удержалась, чтобы не съехидничать, Лари.
Но спорить прекратила, и, когда я попросил их быстро отправиться в гостиницу, пока бандиты посещают местных лекарей, они не стали возражать, а побежали чуть ли не бегом. А я повернул к автомастерской. Остается надеяться, что рессоры в машине были в нормальном состоянии и она сейчас не стоит на подставках со снятыми колесами и полуразобранной подвеской.
Когда я резво вбежал мастерскую, обратив на себя удивленные взгляды братьев Бочаровых и их учеников, Петр как раз осматривал рессоры. Шприцевать подвеску, судя по всему, он уже закончил.
– Стой!
– крикнул я.
– Не надо с рессорами возиться.
– А чего так?
– высунул из-под днища машины чумазое лицо Петр, стоящий в ремонтной яме.
– Планы изменились. Тороплюсь. Сколько должен?
– Это уже ко мне, - окликнул меня Иван Бочаров и начал листать свою конторскую книгу.
Листал он долго, слюнявил палец, шевелил губами, исподлобья наблюдая за мной, попрыгивающим от нетерпения, и в конце концов выдал результат. Отдать пришлось почти десять рублей золотом, некоторые работы Иван явно сочинил с ходу, когда подсчитывал сумму. Видел, гад, что я тороплюсь и проверять не буду. Все автомастера такие, даже самые лучшие.
Рассчитавшись, я завел свою «копейку», не дожидаясь, когда мотор прогреется, воткнул первую, и увесистый грузовичок с рычанием выехал в ворота, где мне резко пришлось ударить по тормозам, чтобы не столкнуться с «козлом» с пустующей турелью за передними сиденьями. Вот уж везуха… как утопленнику.
В «козле» сидели трое - Вова Труба, южанин со свежим, но уже заросшим шрамом на лице, от моей дубинки оставшимся, и один из «певцов» - тот, что кинулся первым на Лари. За рулем сидел «певец», и именно он нажал на тормоз, причем так резко, что из-под проехавшихся юзом колес поднялось облако пыли, а сидевшие в машине чуть не вылетели вперед.
– Кого я вижу, - произнес Вова Труба, уставившись на меня своим тяжелым взглядом.
– Кого нам боги принесли навстречу.
– А боги ли?
– подхватил в тон шофер.
– Нет, не боги. Я сам приехал, - сказал я, сдвинув руку поближе к кобуре.
– Не мацай волыну, не надо, - покачал головой Труба.
Южанин с шофером напряглись. Я ничего не сказал - лишь продолжал молча смотреть на их атамана.
– Не надо дергаться, - повторил он.
– Мы не хотим поднимать шум в городе. Нам и так инцидент в трактире дорого обошелся. Штраф, время, наши личности попали в бумаги жандармского ведомства.
– И?..
– лаконичней некуда спросил я.
– И… ничего. Проезжай. В другой раз увидимся, - сказал Труба, задумчиво глядя на меня.
– Назад сдайте, - сказал я, руку от кобуры все же не убирая.
– Сдай чутка, - скомандовал Труба водителю.
Тот резким движением со скрежетом воткнул заднюю передачу, «козел», фыркнув двигателем, подался назад на пару метров.
– Вот еще что… - задумчиво сказал Труба.
– На первый взгляд начали мы. Но драки хотели вы. Зачем?
Я просто пожал плечами.
– Понятно, не ты там главный, - кивнул он, или и в самом деле так решив, или провоцируя меня на «битье в грудь».
– Эта, в тюрбане, у вас за главную. Кто она такая?
Я снова пожал плечами, затем сказал ему:
– Извини, что задерживаю.
Демонстративно отвернувшись, тронулся с места и поехал по улице к постоялому двору, спиной ощущая взгляды охотников за головами. Чует мое сердце: если мы отсюда скрытно и быстро не уедем - быть проблемам. Причем таким большим, что дальше крематория не унесешь, при всем желании.
Больше никого из их компании я по дороге не встретил - и то хорошо. Машину поставил перед гостиницей, прямо под окном нашего номера, старательно прижав ее задним бампером прямо к стене. Выпрыгнул, почти бегом взбежал на крыльцо, вошел в полутемный холл. Хозяин сидел за деревянной стойкой, читал газету и слушал музыку через черную тарелку радиорепродуктора. К моему удивлению - классику. Впрочем, может, и не слушал - так, играла она у него для шума, и все. Он поднял глаза от газеты, сказал:
– Спрашивали вас.
– Кто?
Я, грешным делом, подумал, что кто-то из жандармского участка заходил по поводу происшествия.
– Мальчишка, Филимоновых сын. Спрашивал, можно ли с вами завтра увидеться?
– И что вы ему ответили?
– Сказал, что до завтра у вас в любом случае оплачено. Не так что-то?
– Нет-нет, все правильно, - ответил я.
Я быстро взбежал по лестнице на второй этаж и постучал в дверь нашего номера. Никаких мальчишек Филимоновых я здесь не знаю. Тут импу подземному понятно, что кто-то его подослал, подкинув немного денег, чтобы тот поинтересовался, до каких пор мы в Бродах еще пробудем. А кто так тайно интересоваться мог? Тот же имп и это понял бы: Вова Труба со своей бандой. Не забыл Вова о нас, а к тому времени, когда мы с ним столкнулись, он уже знал, что мы до завтра как минимум будем здесь. Вот и предпочел на улице ничего не устраивать.
Дверь номера мне открыли без вопросов. Маша умеет опознавать, кто стоит за дверью, и я почувствовал, как ее магия слегка мазнула по мне. Хорошо быть колдуньей: и выглядывать за дверь не надо. Можно проверить, кто там, и если кто неправильный, то прямо через дверь по нему и долбануть, прикинув, где стоит. Она, судя по всему, так сделать и собиралась, держа в руках здоровенный и уже привычный ей пистолет «маузер» с примкнутым прикладом. Дверные доски он как бумагу прошил бы своими быстрыми и тяжелыми пулями.
– Собрались?
– спросил я, оглядевшись.
– А чего нам собираться, - ответила Маша.
– Мы и разобрать сумки не успели. Что делаем?
– Хрупкое у кого-то что-то есть?
– Бросай, бросай, - угадала мою идею Лари.
Я перевесился из окна с ее рюкзачком, огляделся, проверяя, что никто на нас вроде бы не смотрит и мимо не идет, и разжал руку. Рюкзачок демонессы упал на лежащую в кузове палатку и скатился в сторону, совсем без шума. Затем туда полетел рюкзак Маши и мой. Последними выпали карабины в чехлах, упавшие на мягкие мешки.