Походы Александра Македонского
Шрифт:
В благодарность за удачную высадку по приказу Александра были сооружены алтари Зевсу, Афине и Гераклу, потому что можно представить, что могло произойти, если бы в Геллеспонте вдруг появился персидский флот! Скорее всего, поход в Азию так и закончился бы, толком не начавшись. Александр страшно рисковал, но рисковал осознанно, понимая, что другого такого шанса может и не быть. Невероятная вера в себя, в свою удачу и милость богов царя не подвела. Можно было продолжать поход, но сначала Александру предстояло кое-что сделать.
Македонская армия под командованием Пармениона пришла в Арисбу, один из небольших городков Троады, а Александр тем временем направился на руины Трои (Илиона). Базилевс шёл в те места, где сражался и погиб его легендарный предок Ахиллес. На протяжении всего пути его радушно встречали азиатские эллины и местное население, царю подносили золотые венки, приветствовали как освободителя
Можно представить, какими восторженными глазами смотрел базилевс на древнюю Трою, о которой столько читал и слышал в детстве, события «Илиады» оживали перед его мысленным взором. Александр был вполне искренен, когда возложил венок на могилу своего легендарного предка Ахиллеса, а затем устроил вокруг погребального кургана спортивные состязания, в которых сам принял участие. По сообщению Плутарха, в этот торжественный момент царь заявил, «что считает Ахилла счастливцем, потому что при жизни он имел преданного друга, а после смерти – великого глашатая своей славы» (15). И если друг у Александра был в лице Гефестиона, то насчет «глашатая славы» было сложнее. В армейском обозе ехало множество ученых и литераторов, но ни один из них даже отдаленно не напоминал Гомера.
Продолжая проводить параллели с Троянской войной, лучший друг Александра Гефестион возложил венок на могилу Патрокла. Трудно сказать, договорились друзья об этом заранее или же царский товарищ поймал нужный момент и действовал сообразно обстоятельствам. Наблюдая эту идиллию, остальное окружение базилевса могло только зубами скрипеть от злости. Если Александр – это Ахиллес, а Гефестион – Патрокл, то было от чего огорчиться царским военачальникам, которые могли оказаться в тени всемогущего фаворита.
Возможно, я и ошибаюсь, но мне кажется, что в этот момент Александр был действительно счастлив и не думал о том политическом значении, которое будет в дальнейшем предаваться этому мероприятию. Базилевс испытывал радость, что находится там, где жили, сражались и умирали великие герои, его предки, чьи имена он слышал едва ли не с рождения. Завоеватель всегда очень серьёзно относился к тому, что написано в «Илиаде», это были впечатления его детства, а они, как известно самые яркие. Александр был просто обязан побывать на древней земле Илиона, и он это сделал. Можно не сомневаться, что воспоминания об этом памятном дне царь сохранил до конца своих дней.
Но одно дело романтика, и совсем другое реальная жизнь. На тот момент Троя была небольшим селением, где находилось небольшое святилище Афины. По свидетельству Страбона, после победа при Гранике, Александр вновь прибыл в Трою. Там он украсил храм посвятительными дарами, назвал селение городом и распорядился восстановить все постройки. Население было объявлено освобожденным от податей. В дальнейшем Александр не забывал о Трое и после разгрома Персидской державы отправил её жителям послание, где обещал сделать город великим, а храм знаменитым. Также базилевс хотел учредить в Трое священные игры. Но все эти планы так и остались планами, поскольку смерть царя не позволила им осуществиться.
Правда, кое-что в этом направлении после смерти Великого Македонца сделал Лисимах. По приказу диадоха был отреставрирован храм Афины, а сам город обнесли стеной. Также в Трою переселили жителей из окрестных городков и селений. Однако со временем город снова пришёл в упадок и следующим, кто серьезно озаботился его благосостоянием, был Гай Юлий Цезарь.
После паломничества в Трою, царь прибыл в Арисбу, где стояла лагерем македонская армия. Ему уже было известно, что персидские сатрапы собрали крупные силы и выступили в поход. Александр двинулся им навстречу, занял города Лампсак и Гермот, где и узнал о том, что персидское войско покинуло город Зелея и подошло к реке Граник. Это место называли «Воротами в Азию» и, как заметил Плутарх, надо было биться за право входа. Но базилевс и его окружение жаждали решающей битвы, поэтому сложившаяся ситуация их вполне устраивала.
В персидском стане также большинство военачальников и сатрапов стремились к генеральному сражению. Но, прежде чем приступить к рассказу о битве на реке Граник, необходимо сделать небольшое отступление и вкратце рассмотреть вопрос о состоянии персидской армии к моменту македонского вторжения.
Я всегда придерживался мнения о том, что наиболее интересное и качественное исследование армии Ахеменидов сделал Ганс Дельбрюк.
23
Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. СПб.: Наука; Ювента, 1999. С. 62.
24
Там же. С. 63.
Ядром армии Ахеменидов испокон веков были царские телохранители, в рядах которых служили представители высшей персидской элиты. Этот корпус насчитывал 1000 пеших и 1000 конных бойцов. Их отличительной чертой были золотые и серебряные шары на копьях, поэтому их называли «держатели яблока». Кроме корпуса царских телохранителей, который, несмотря на великолепные боевые качества всё же был малочисленным, основу персидской армии составляли части отборной пехоты, которых называли «бессмертные». Такое название они получили потому, что вместо погибшего воина в их ряды сразу же зачислялся новый боец, и численность отряда всегда оставалась неизменной – 10 000 человек. В отличие от большей части пехотных подразделений они были защищены тяжёлыми доспехами и вооружены копьями, мечами, боевыми топорами и луками.
Другой значительной силой, на которую опирались владыки Азии, были личные дружины персидских аристократов: «Надо представлять себе, что все сатрапы от Черного моря до Красного, вступая в должность, приводили с собою большую национально-персидскую дружину, из которой они набирали своих телохранителей и придворных, а также гарнизоны для наиболее важных укрепленных пунктов. Налоги и взимаемая сатрапом дань натурой давали ему возможность не только содержать эти дружины, но также пополнять их в случае нужды наемниками из воинственных племен, многие из которых оставались в этом огромном государстве в полунезависимом, а иногда и вовсе независимом положении» [25] . Советский военный историк Е.А. Разин также отметил, что именно персидские контингенты составляли основу армии Царя царей: «Наиболее боеспособными воинами в персидской пехоте были персы, мидяне и бактрийцы» [26] . Впрочем, данное высказывание можно с полным основанием отнести и к кавалерии. В целом Г. Дельбрюк делает, на мой взгляд, совершенно обоснованный и правильный вывод о том, что: «Персы были профессиональными воинами» [27] .
25
Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. СПб.: Наука, Ювента, 1999. С. 63.
26
Разин. Е. История военного искусства. М.: Полигон, АСТ, 1999. С. 85.
27
Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. СПб.: Наука; Ювента, 1999. С. 64.