Похоронное танго

Биргер Алексей Борисович

– Не подходи! Зарежу!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Уже потом Зинка рассказала нам, что произошло.

Вошла она домой, значит, и какой-то шорох в дальней комнате услышала. Она туда - тихо, на цыпочках (сперва ей вообразилось, что это кошка залезла, и хотела она кошку по полной мерке шугануть) - а там Виталик, и по ящикам комода шарит, и по полкам, и по другим местам.

Зинка как гаркнула:

– Ты что тут делаешь, скотина?

Он сперва шарахнулся, лицом исказился, побледнел, потом ножик свой выхватил,

вперед выставил и зашипел на нее:

– Тише ты, сука! Лучше говори, где ваша тысяча рублей лежит!

Но Зинку лучше не зверить.

– Ах ты, сволочь!
– напустилась она на него.
– Ты нам всем нагадил, под бандитов и под милицию подставил, хотя тебя тут принимали, поили и кормили, а ту ещё воровать тут вздумал, и требовать! А ну, пошел вон!

А сама глазами ищет, что бы такое ухватить, поосновательней: скалку, ухват либо кочергу.

А он совсем скривился.

– Тихо, тетя Зина! Мне терять нечего, и линять отсюда надо, а чтобы слинять, деньги нужны! К дяде не пойдешь, там в два счета можно засыпаться, а за вашим домом никто не следит, и деньги у вас водились! Так что, давай, выкладывай, мне каждая секунда дорога!

И тут Зинка разглядела, что глаза у него совсем безумные. Психически больные глаза, как у бешеной собаки, в самый угол затравленной. И страх её начал забирать. Но ему она страха своего не показала.

– Если хочешь о чем-то разговаривать, то прежде всего нож убери, строго сказала она.
– Ишь, выступать тут вздумал!

У Виталика рука с ножом дрогнула, будто он призадумался о том, чтобы нож убрать. Но потом ещё резче нож вперед выставил.

– Брось свои штуки! Деньги где?

– Опомнись, Виталик, какие деньги?
– сказала Зинка.
– Все, что было, уже разошлось, долго ли в наше время тысячу рублей потратить, особенно когда по долгам отдавать надо, и когда продуктов в доме шаром покати, и наперед загружаешься, чтобы на какое-то время хватило?

Он зашипел и заплевался как раскаленный чайник.

– Не ври, тетя Зина! Ведь порежу! На куски разделаю!

Зинка оглянулась, ища, чем бы отбиваться от него, если и вправду резать начнет - и увидела в окно, смотрящее на улицу и на калитку нашего двора, что мы идем, уже во двор входим. Вот она повернулась и кинулась бежать, чтобы к нам вырваться. Но Виталик догнал её в два прыжка и сграбастал, нож к горлу. Вот в таком виде мы их и застали, когда вошли.

Первым Гришка молчание нарушил.

– Кончай дурить, Горбыль, - сказал он.
– Отпусти мамку и уходи. Слово даю, что выпустим, ничего тебе не сделаем.

Виталик оскалился.

– Ты чё, не понял? Я ж говорю, мне терять нечего. Где ваша тысяча рублей? Или, точно говорю, я ей горло пересеку, и потом будь со мной, что будет! Но живой не отпущу её, точно! Поэтому не вздумайте близко подходить!

– Так если мы к тебе не подойдем, как же мы тебе деньги вручим? спросил Гришка.

А

Константин только смотрел исподлобья. Примеривался, я видел, как бы момент и движение уловить, чтобы придурка утрамбовать.

– Ты мне... не того, не этого!
– задыхался Виталик.
– Знаю я!.. Во, смотри, я с-час на нож нажму!..

Константин двинулся было вперед, но его Гришка знаком руки остановил.

– Так я ж тебя убью, - сказал он.
– Причем так убью, что пострашней любых бандитских казней будет. За ноги возьму и разорву пополам. Такое хочешь - услышать, как твоя мошонка трещит? Поэтому, говорю, отпускай мамку и вали, пока мы ещё договариваться согласны.

Придурок задумался, вроде. Но потом головой мотнул.

– А деньги?

– Будут тебе и деньги. Но чтобы после этого исчез и в наших краях больше не появлялся.

И напряжение совсем тяжелое наступило. Непонятно, доходит что-нибудь до придурка или нет. И в самый пик этого напряжения мы шум машины услышали. Даже двух машин.

Я обернулся, глянул в окно - точно, возле нашей калитки два джипа тормозят. По мою душу получается. Но ведь и из самой поганой ситуации можно что-нибудь выжать. Как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Я и повернулся опять в Виталику.

– Вон, бандиты, за тобой приехали, выследили до нас. Выходит, засекли тебя где-то. Теперь из-за тебя, скотины, и нас всех положут, если не слиняешь!

Виталик с лица спал, Зинку выпустил, к окну в дальней комнате метнулся. Но через окно побоялся уходить: ведь огород весь просматривается, его разу увидеть могли... Он и шмыгнул за печку, в самый закуток, и кулак нам показал: не выдавайте, мол.

Зинка сразу к нам кинулась. До этого она стояла без движения, выпучив глаза, даже хрипнуть боялась.

– Ой, родненькие, и что ж это делается!..

А бандиты, гляжу, уже из машин повылазили и к нам заходят. Всего пять человек их было, С Николаем во главе, а Владимира нигде не видать.

"Так...
– подумал я.
– Интересно, что все это значит и как теперь крутиться?"

Тузик выскочил было на них, но один из них так его прикладом короткого автомата шандарахнул, что пес в воздухе перекувырнулся и затих, повизгивая.

И вот они по крыльцу протопали и в дом вошли.

– Здорово, Михалыч!
– сказал Николай.
– Ну что, готов ехать с нами?

– Не совсем еще, - ответил я.
– Вот, домашние дела улаживаю.

– Придется недоулаженными оставить. Время вышло!

– А чего это, - спросил я, - вы за мной в таком составе приехали, вооруженными до зубов, будто я - это не я, а банда целая?

Николай усмехнулся.

– Неспокойные дни, вот и бережемся. Но до тебя это не касается. Поехали!

– Да никуда батька не поедет!
– сказал Константин.

Николай к нему повернулся, нехорошо посмотрел.

– А это не тебе решать, щенку.