Похоронное танго
Шрифт:
И правда, неспокойно мне сделалось.
И поспешил я вниз, Гришка - за мной следом.
А там, за пиршественным нашим столом, сидит очнувшийся Константин, и всю снедь, которая на столе так и осталась, в себя заворачивает. Мы когда вошли, он как раз очистил тарелку от говядины и помидорно-луковой этой икры, стопарь водки опрокинул и бухнул на тарелку судака кусман здоровый, картошки отварной и все это растительным маслом обильно полил, а потом, секунду поразмыслив, ещё и салату из яиц, зеленого лука и сметаны в
– Здорово всем!
– сказал он.
– Пристраивайтесь! С утра малость перекусить - самое оно!..
– Ты скажи лучше, - спросил я, - мамка где? На месте или и впрямь ушла?
– Мамка?
– Константин с недоумением на нас поглядел.
– Ушла, конечно. Ты ж знаешь, она в чужих домах ночевать не любит. Если и прикемарит где, то обязательно, как глаза откроет, в родную кровать потопает, хоть посреди ночи, чтобы там остаток сна добирать. Мы с ней почти одновременно проснулись. Я ещё позавтракать ей предлагал, так она нет, ни в какую. Мол, сейчас домой, проспаться в своем уюте, а потом уж, когда проснусь, то и поем, а сейчас все равно кусок в горло не полезет. Ну, и пошла.
– Так чего ж ты её не остановил?
– А почему я должен был её останавливать?
– совсем удивился Константин.
Ой, ё-моё, Господи Боже, хрен с прибором, японский городовой, сообразил я! Ведь Константин в то время, когда мы договаривались, что часов до двух дня в этом доме пробудем и никуда отсюда носу не покажем, богатырским сном спал, и все это мимо него прошло. А Зинку мы вообще в неведении держали! Вот и получилось, что она не знала, что домой идти нельзя, а он не знал, что мамку обязательно нужно останавливать!
Мы с Гришкой переглянулись, подумав об этом.
– Я побегу, верну её, - сказал я.
– А ты растолкуй Константину, что к чему.
– Так, может, мы вместе с тобой двинем?
– сказал Гришка.
– Да не надо!
– махнул я рукой.
– Там вряд ли какие неприятности ожидают. В конце концов, и рано еще, для любых визитов. Главное перехватить её, да сюда вернуть для порядку. Сам справлюсь.
И выкатился кубарем из дома, и заспешил по дорожке.
Спешу, но не бегу, потому что одышка меня одолевает, и на выходе уже из перелеска наткнулся я на Верку-почтальоншу.
– Здорово, Михалыч!
– окликнула она.
– Не знаешь, Татьяна Железнова это та, которую в дурном доме искать? Правильно я иду?
– Все точно, - ответил я.
– А что такое?
– Да вот, телеграмма ей срочная. Надо прежде всей остальной почты занести.
– Погоди...
– я остановился и нахмурился.
– А сколько ж сейчас времени, что ты почту разносишь?
– Да восьмой час за половину уже перевалил. Самое время разносить.
Надо же! Больше половины восьмого! Это, значит, пока я на рассвет любовался, да потом с Гришкой неспешно беседовал, время незамеченным утекло!
–
– Там все сыновья мои, и Гришка, и Мишка и Константин. Кто-нибудь из них телеграмму возьмет и хозяйке отдаст.
– Сыновья твои там?
– ехидно удивилась Верка - ну, такое удивление с подковырочкой изобразила.
– Когда ж приехали? И почему не дома? Шабашку ночную нашли?
– Нашли шабашку - водяру хлебать, - и, не удержавшись, я брякнул. Все ведь молодежь, вот и задружились, Мишка с хозяйкой дома в особенности. А я уж прилип, присосался к источнику, должна ведь молодежь и старших уважить... А что за телеграмма-то?
– мне любопытно стало.
– Взглянуть можно?
– Да, вроде, сеструха имеется у Татьяны этой, и надо ей с этой сеструхой встретиться. Вот, смотри, - и Верка показала мне телеграмму. Хоть, вроде, и не положено, но, понимай, отблагодарить хотела за то, что я ей такую смачную сплетню подарил, которую, на сорочьем-то её хвосте, повсюду разносить можно.
И прочел я:
СЕСТРА ПЛЕМЯННИКОМ ЕДУТ НЕ ТЕБЕ ЗПТ СОЧИ ЧЕРЕЗ МОСКВУ ТЧК ПРИБЫТИЕ УТРОМ ЗПТ ОТЛЕТ ВЕЧЕРОМ ЗПТ ОСТАНОВЯТСЯ ТЕТИ ШУРЫ ТЧК ЕСЛИ ПОСПЕШИШЬ ЗПТ УСПЕЕШЬ ПОВИДАТЬ СЕСТРУ ТЧК ТВОЙ ДЯДЯ АРКАДИЙ
– Что ж, святое дело - сестру повидать, - сказал я.
– Ведь вся её родня в Екатеринбурге живет, в Свердловске бывшем, вон, и телеграмма из Свердловска. И видятся, небось, редко. Так что дуй, спеши порадовать.
Она и "дунула" - а я дальше колобком покатился, в другую сторону, к дому. Через поле, мимо кладбища... Минуя кладбище, у могилы "таджички" замедлил, где, оказывается, неизвестная бомжиха схоронена. Посмотрел я на эту могилу, вздохнул насчет судьбы нелепой и перевернутой, и дальше почесал.
Уже на подходе к дому меня Гришка и Константин догнали.
– Все-таки, решили сопроводить тебя, батя, - сказал Гришка.
– При девках Мишку оставили, на всякий пожарный.
– Телеграмму-то Верка донесла?
– спросил я.
– Донесла, конечно, - сказал Константин.
– Татьяна проснулась, сама телеграмму взяла. И уже собираться начала, чтобы к ближайшему автобусу успеть. Говорит, за сутки обернуться хочет, чтобы завтра к утру опять быть здесь, потому что с документами по дому медлить нельзя.
– Ну и ладно, - вздохнул я.
– Уж сутки мы перекантуемся.
А тут и к дому подошли. И сердце у меня захолодело, потому что Тузик лает, надрывается, а дверь приоткрыта. Непорядок какой-то, точно.
Я по ступенькам взбежал, сыновья за мной. Как-то забыли мы в тот момент, что в доме любая опасность может ждать, и что с бандюгами, коли они пожаловали, нам и втроем не справиться.
А как взбежали - так остолбенели.
Виталик Горбылкин, придурок, сграбастал Зинку, нож ей к горлу прижал, и не кричит, а визжит прямо: