Похождения Бамбоша
Шрифт:
Понемногу Боско успокоился, и в его изобретательном уме зародился оригинальный план.
— А ну-ка, патрон, встряхнитесь! У вас просто нервы разгулялись! Ничего еще не потеряно. У нас в запасе десять дней! А за подобный срок такие люди, как мы, могут перевернуть вверх тормашками весь мир!
ГЛАВА 32
Пробравшись в стан арпеттов, Боско даром времени не терял.
Хотя он, как намеревался, и не поставил «подмастерьев» себе на службу, но все же выведал очень важные вещи.
Во-первых, узнал, какую роль играл Малыш-Прядильщик в двойном несчастье, постигшем Леона и Мими.
Во-вторых, выяснил, где находится квартира-ловушка, в которой бедная Мими должна была подвергнуться скотскому насилию. Хоть Боско и не сумел предупредить жениха Мими, но успел спасти от грязных притязаний подонков бедную девушку.
Теперь ему следовало разыскать Леона, о котором ничего до сих пор не было известно, помешать Малышу-Прядильщику возобновить свои мерзостные преследования и вырвать Марию из лап де Валь-Пюизо.
Все согласятся, что задача ставилась почти не выполнимая для человека, у которого до сих пор и крыши-то над головой не было, и рассчитывавшего лишь на собственную изобретательность. Однако Боско не унывал и ринулся в бой очертя голову, как и во время вылазки к арпеттам.
Поначалу он собирался разрешить грызущий его вопрос: каким образом де Валь-Пюизо удалось разыскать ребенка князя Березова, какие рычаги тот повернул, какие силы привел в движение? Вернуть родителям дитя, которое, сбившись с ног, безуспешно искала вся парижская полиция! А барон тотчас же отыскал ребенка и представил к назначенному сроку!
Была ли тому единственной причиной его влюбленность в сестру княгини?
Думая про барона, Боско говорил себе:
«Уж я за тобой послежу, будь спокоен! Правда, кроме этого, много надо сделать!»
К несчастью, время торопило — как бы ни был неутомим Боско, вездесущ он не был.
И впрямь, только он не потерял здравого смысла в то время, как жестокая судьба разила его самых дорогих друзей.
В первую очередь следовало заняться Леоном. Боско попросил Людовика справиться в Управлении благотворительной медицинской помощи, не попал ли туда несчастный жених Мими. Быть может, он очутился в какой-нибудь больнице? Боско отказывался верить, что юноша мертв, как ему злорадно сообщил Соленый Клюв перед смертью.
Интерн кинулся на поиски, побывав предварительно у Мими и ее матери с визитом, в котором они очень нуждались.
Сколь ни тяжело было на сердце у него самого, Людовик попытался их утешать. Но утешитель из него был плохой — обе женщины были в отчаянии, а его собственное угнетенное состояние только ухудшалось.
Боско во второй раз попросил у него карт-бланш — предоставить несколько дней и дать всю имеющуюся наличность.
Не будучи богачом, отец Людовика имел порядочное состояние и обожал сьша. Юноша поведал ему историю своей любви к Марии, драматические перипетии, сопутствовавшие ее зарождению и надежды, которые он возлагал на этот союз. Отец одобрил выбор сына, однако опасался, как бы тому в последний момент не дали отставку. Вот почему, когда сын, совершенно убитый, сообщил, что все висит на волоске, Монтиньи-старший не очень удивился.
Стараясь утешить сына, старик спросил, чем может быть полезен.
— Мне нужны деньги. Много денег…
— Тебе хватит четырех тысяч франков?
— Думаю, что да…
— Держи, четыре. Дай Бог, чтоб они тебя поддержали. Людовик передал деньги Боско, и тот небрежно сунул их в карман, как будто всю жизнь ворочал миллионами.
— Как я понимаю, хозяин, это, так сказать, наши последние патроны, — бросил он с порога и удалился.
Людовик отправился на розыски Леона, Боско — на рынок Тампль.
Вместо того чтобы обратиться в Управление, интерн решил лично обойти все парижские больницы. Ведь в этом случае он получит сведения скорей, да и данные будут полнее — его коллеги знают всех своих больных, знают, в каком кто состоянии.
Людовик предполагал затратить на поиски максимум один день. Взяв такси, он велел отвезти себя на улицу Ларибуазьер. И тут случай помог ему.
Первый же интерн, к которому он обратился, его хороший приятель, сказал, что у него в палате лежит раненый, чьи приметы похожи на описание примет художника.
— Как он себя чувствует? — Людовик не в силах был больше терпеть.
— Немного лучше.
— Случай тяжелый?
— Чрезвычайно. Любому другому летальный исход был бы гарантирован. Но этот пациент чрезвычайно силен, может быть, выкарабкается.
— Ох, дружище, ты и сам не знаешь, какую радость доставляешь мне своими словами! Я интересуюсь им, как интересовался бы родным братом. Так что же с ним случилось?
— Многочисленные раны, кровоподтеки в результате чудовищных ударов. И проникающее ранение левого легкого. В течение суток он бредил. Сейчас немного успокоился, начал приходить в сознание. Словом, сам увидишь.
Войдя в палату, они с удивлением увидели у изголовья больного двоих мужчин.
— Смотри-ка, комиссар полиции и его верный пес, — не церемонясь брякнул друг Людовика. — Никак они от него не отцепятся. Вчера тоже около часа допрашивали! Я вынужден был в интересах больного запретить им снимать допрос. Можно подумать, из потерпевшего они подсудимого хотят сделать!
— Большей частью в этом и заключается роль полиции — заставить получивших удары платить за них тому, кто их нанес.
Приблизившись, они услышали вопрос комиссара:
— В каких отношениях вы состоите с Гонтраном Ларами, именуемом вами, как, впрочем, и всем Парижем, Малышом-Прядильщиком?
Медленно, с трудом ворочая языком, Леон отвечал, даже не видя полицейских, так как его набрякшие веки еще не могли разлепиться:
— Я не знаю… Гонтрана Ларами…
— И никогда его не видели?
— Видел… однажды… порвал ему ухо…
— Почему?
— Потому что… он оскорблял мою невесту…
— Обдумайте как следует ваш ответ. Вчера в бреду вы произносили его имя с огромной ненавистью, называли его злодеем, лгуном, вором, убийцей.