Похождения Бамбоша
Шрифт:
— Именно он! Но он приговорен! Мы знаем где его найти, с ним дело ясное… Когда твой противник Бамбош…
На этих словах консьерж кашлянул, как бы предостерегая Черного Редиса от лишней болтовни.
Тот понял намек и замолчал, опасаясь, что и так ляпнул лишнего.
Удовлетворенный результатами опыта, в восторге от того, что так хорошо сыграл свою роль, Боско удалился, провожаемый низкими поклонами слуг.
Выйдя из привратницкой, Боско намеревался направиться в сторону Шоссе д'Антен. Он думал:
«Я так хорошо влез в шкуру Малыша-Прядильщика, что эти кретины ничего не приметили. Если он еще недельку пробудет в Монако, я всех выведу на чистую воду. Остается только узнать, сумею ли я провести барона де Валь-Пюизо».
Но он и на два шага не успел отойти от дома, как его заставил обернуться шелест женской юбки.
Он услышал слова, произнесенные вполголоса Черным Редисом:
— Я уверяю вас, мадам, что господин Гастон Ларами находится здесь, в Париже.
— Ну, это уж слишком! Хорошенько ж мы посмеемся! — Женский голос срывался от ярости. — Мне скрывать нечего, и мне плевать на него, хоть он и Малыш-Прядильщик!
— Почел своим долгом уведомить мадам.
— Благодарю. Держите, это вам за труды.
Боско, скорее заинтригованный, чем испуганный, остановился, ожидая, чем кончится это таким странным образом начавшееся приключение.
Женщина настигала его, стуча каблучками по мостовой. Она накинулась на него, как фурия, глубоко вонзив в его руку свои розовые ноготки.
— И впрямь, господин Драный Башмак, — зашипела она низким голосом, — и эта харя осмеливается за мной шпионить!
— Я?! Да как вы можете такое говорить?! — вопрошая себя, как бы ему выпутаться из этого недоразумения, защищался Боско.
— Грязная тварь, я застаю тебя у дверей де Валь-Пюизо, где ты судачишь с его холуями!.. Даешь в лапу его прихвостням, чтоб они фискалили, ябедничали на меня!
— Неправда!
— Ну тогда скажи, что ты здесь делаешь, когда весь Париж, кроме меня, твоей любовницы, уверен, что ты в Монако.
«Вот те раз! — подумал Боско. — Так это и есть Франсина д'Аржан! Надо срочно шевелить мозгами, иначе мне каюк…»
— Что молчишь, поганец?
— Я опоздал на поезд. — В тоне Боско звучала издевка.
— С тех пор прошли сутки.
Она все так же крепко держала его за предплечье и увлекала в сторону храма Святой Троицы.
— Кажется, я не зря потратил это время — сцапал тебя после того, как ты провела ночь с де Валь-Пюизо!
Эта атака, предпринятая наугад, произвела на красотку такой эффект, как будто ей выстрелили над ухом из карабина.
Боско с лету угадал истину, как если бы знал, что кокотка неравнодушна к барону и опрометью помчалась к нему сразу же после отъезда Малыша-Прядильщика.
Хоть Франсина и любила Гонтрана Ларами как собака палку, сколько б ни хорохорилась, она очень дорожила своим положением содержанки миллионера, осыпавшего ее золотом. Она содрогалась при мысли, что может разом все потерять, быть обреченной на жалкое существование, и спрашивала себя, что же она станет делать, ежели он в очередном приступе злобы, к которым был склонен, внезапно ее бросит.
— Да как ты можешь говорить такое! Чтоб я тебе изменила?! К чему? По какой причине?!
— Ну, тут ты не постесняешься! К чему? Да к тому, что ты втюрилась в барона. И решила позабавиться. Ведь у тебя блуд в крови.
— Ну что за глупости! Клянусь тебе — это неправда!
С настоящим Малышом-Прядильщиком такая смехотворная защита не прошла бы. Гонтран Ларами любил лишь тех женщин, которые третировали его и держали в ежовых рукавицах. Если Франсина, вместо того чтобы нападать, стала бы оправдываться, это означало бы ее погибель. Но она и впрямь была так потрясена этой неожиданной встречей, что ей необходимо было некоторое время, чтобы оправиться.
Боско, уверенный, что сохранил свое инкогнито, заговорил холодно и ехидно:
— Значит, ты пошла к барону и провела с ним ночь? А свечку держала его мамаша!
— О нет, Гонтран, не говори ерунды! Кроме того, ты не знаешь его матери… Жалкие останки Бог знает чего, я бы сказала, продавщицы готового платья… Невольно задаешься вопросом: неужели она в самом деле его мать?
«Эге, — подумал Боско, — а ведь я с ней недаром время теряю… Думается мне, что мамаша наемная, как дуэнья у актрисы или танцовщицы».
— А он-то сам, между нами говоря, настоящий ли барон? В любых других обстоятельствах Франсина д'Аржан взорвалась от негодования и разразилась бы бранью. Однако, попав в ловушку, боясь, чтобы Гонтран не узнал правды, она преспокойно пожертвовала бароном, надеясь тем самым смирить не только гнев Малыша-Прядильщика, но и пролить бальзам на его самолюбие.
— Он?! Никто не знает, где этот пройдоха раздобыл себе баронский титул. Никому не известно, чем живет! Возможно, сутенерством? А может, и чем похуже?
— Ну ты и скажешь, черт подери, Франсина! — вскричал Боско, до такой степени войдя в роль, что стал искренне чувствовать себя Малышом-Прядильщиком.
— Конечно, еще бы! Вспомни эту грязную историю с колье…
— Да, колье… — подхватил Боско, не имея ни малейшего понятия, о чем идет речь.
— Так вот, в глубине души я всегда была уверена, что это он его украл!
— Не может быть!
— Может. И вот поэтому-то я и отправилась сегодня к нему… Но я не спала с ним, нет! Клянусь прахом моей матери! Подумай только, голубчик мой, украшение стоимостью шестьсот тысяч франков!
— Да что там, сущие пустяки! — небрежно уронил этот дьявол Боско, к которому все больше прилипала кожа его двойника.
Они дошли до сквера перед церковью Святой Троицы.
Боско желал одного — отделаться от Франсины и отправиться по своим делам и в первую голову взять под пристальное наблюдение дом барона.