Похождения бравого рядового Гувер
Шрифт:
Неимоверно хотелось есть. В кармане уютно лежали две пачки долларов, выданные за вылеты, и Гувер направилась в столовую, даже не заглянув в личный отсек. Набрав гору еды и жалея, что желудок не резиновый, она села за стол и алчным взглядом окинула свое сокровище. К ней тут же подсела Эмма Роуд, одна из пилотов Бразера.
— Ты столько не съешь! — Категорично заявила летчица.
Гувер шлепнула ее по загребущей руке.
— Мое! Не съем, захочу — выкину, захочу — жопой сяду!
Потом вдруг ее будто током дернуло, и Мерида полезла в нагрудный карман, вытащила небольшой блокнот с прикрепленной к корешку ручкой, и остервенело принялась в нем черкать. По опыту зная, что это надолго, Роуд беззастенчиво принялась за чужую еду. Гувер злобно зыркнула на нее, но ничего не сказала, боясь потерять мысль.
— Ты вообще себя видела в зеркало сегодня, когда шлем сняла? — Поинтересовалась Эмма, хлюпая молочным коктейлем.
— А что? — Испугалась Мерида, краем глаза заметившая входящего Дантона под руку с подозрительной девицей из бывших курсантов.
— Ты на панду похожа. — Хмыкнула Роуд. — Кто-то тебе очки мазутом измазал.
— Твою мать!
Гувер провела рукой по лицу, на ладони остались жирные черные пятна.
— Не надо было. — Эмма оглядела поднос, выбирая, что бы еще съесть. — Только размазала.
— Узнаю кто — убью. — Пообещала Гувер. — Прикрой меня.
— Иди-иди. — Эмма сочувственно похлопала ее по плечу и вскочила на стол. — Внимание-внимание! Говорит пилот Эмма Роуд! Кто хочет послушать о полном опасности трехмесячном боевом вылете и агенте Джои Хеннеме, которому пробило стекло, а рядом, как назло, пролетала стая чаек?
Не сказать, чтобы Мерида не смотрелась в зеркало за эти три месяца. Конечно, смотрелась, как еще было умываться, причесываться и чистить зубы? Беда только, что это происходило либо в рассветных сумерках, либо поздно ночью, остальные пилоты спали, намаявшись за день, и зажигать свет было равносильно самоубийству. Да и не слишком думалось о внешности, больше о том, как доползти до кровати или не уснуть во время ужина, иначе ушлые пилоты могли запросто положить твою голову в тарелку с супом, это у них называлось играть в подводников.
Поэтому то, что Мерида увидела в зеркале, явилось для нее шокирующим открытием. Мазутные «очки» стерлись легко, но вот то, что было под ними, явилось неизбежным результатом трех месяцев на ветру под палящим солнцем. Гувер, всю жизнь не вылезавшая за пределы коридоров базы, теперь пожинала плоды незнания. Все ее лицо пятнали веснушки, от больших пятен на носу, до мельчайших рыжих точечек на подбородке. Также кожу покрывал неровный загар, нос облупился и шелушился.
— Матерь божья!
Мерида включила воду на полную и принялась яростно тереть лицо, будто надеясь, что веснушки тоже уплывут в засасывающую бездну слива, но только довела себя до того, что сравнялась цветом с закатным солнцем.
— Можно протереть лимонным соком. — С улыбкой сказала Татьяна Михайлофф, уже некоторое время наблюдавшая за этими потугами. — Он осветляет кожу.
— А можно купаться в крови младенцев. — Огрызнулась Мерида, вытираясь полотенцем. — Говорят, помогает от старости.
— Что ты имеешь ввиду? — Холодно спросила Татьяна.
— А что, уже есть что иметь?
Гувер прошла мимо нее и направилась в лабораторию Коннора.
— За кого ты меня принимаешь? — Сердился доктор, расхаживая по кабинету. — У меня степень профессора психиатрии, а не аттестат косметолога-визажиста!
— Ну пожалуйста, док! — На одной ноте уже полчаса протяжно ныла Мерида. — Убери их! Они подрывают мою душевную стабильность! Я нервничаю, и Моритц захватывает надо мной власть!
— Не думал, что ты будешь этим спекулировать. — Сухо сказал Коннор.
— А что мне еще делать?! Это же ужасно! Они такие мерзкие, как ржавчина проступила, фу!
— А по-моему, тебе идет.
— Нет! Что может быть хуже рыжей девки с веснушками? Это же стереотип! Хочу по-прежнему оставаться бледной валькирией! Ну, прошу тебя, чего тебе стоит! А я расскажу, как мы с папаней тут скооперировались и придумали новое покрытие для самолета.
— Ты можешь выходить с ним на контакт?! — Тут же остановился Коннор и хищно вцепился в блокнот.
— Сначала это. — Гувер непримиримо ткнула себя в лицо.
— Господи, да ради Бога! Я поговорю с Гильденбергом, спрошу, что делать. В случае чего, сделаем тебе пилинг. Но сперва тебе надо вылечить ожог.
— Какой еще ожог?!
— Солнечный. У тебя лицо не чешется? Не соображаешь, почему? Вот-вот. Сперва увлажняющие кремы, скрабы и отсутствие солнца, потом все остальное. А теперь выкладывай ты.
— Ладно. — Недовольная Гувер украдкой почесала нос. — Нет, мы с ним не разговариваем, я тебе не какой-то Горлум. Но он… я просто уже не знаю, где мои идеи, где его. И этот самолет… он как катализатор. Сначала мне казалось, что это я придумала новое покрытие. Набросала формулу, оставалось только протестировать. А потом как-то сами собой в голове стали возникать новые. И я поняла, что ошиблась. Все, что я придумывала, на практике оказывалось недейственным, потому что он когда-то это все уже пробовал. Ему не хватало технологий. Но в наше время появилось больше возможностей, и мы вывели итоговую формулу. И я знаю, что это не я, потому что я бы шла другим путем. Он словно оберегает меня от тех ошибок, которые делал когда-то сам, просто потому, что время дорого. И я могу перешагивать через то, на что у меня бы ушли недели, просто потому, что уже знаю, верно это или нет, понимаешь?
Коннор слушал ее молча. Потом мягко взял за руку.
— Мерида… ты же понимаешь, что это неправильно? Так не должно быть. Ты должна отторгать его, а ты сама с радостью с ним ассимилируешься. Послушай, я нашел способ… не убрать его, но хотя бы на время заблокировать.
Гувер посмотрела на доктора долгим взглядом, и ему очень не понравился этот взгляд. Потом осторожно вытянула руку из его пальцев.
— Ладно, док. Но сперва я хочу закончить проект.
— Это опасно!
— Пускай. — В голосе Мериды прорезалось безумие ученого. — Он тоже понимает степень риска. Но я должна испробовать это покрытие, пусть даже это будет последним, что я сделаю в жизни!