Похождения отставного полковника Плохоты
Шрифт:
Диспетчер дрожащими губами поднёс ко рту микрофон:
– Спокойно, капитан Стрижов. Кроме вас, его кто-нибудь видит?
– Мне что, бросить штурвал и спросить второго пилота, не слепой ли он?
– Почему вы считаете, что он слепой? Какие еще симптомы расстройств вы можете назвать?
– Товарищ, диспетчер! Докладывает капитан Стрижов. Я ничего не считаю, я просто сказал, что эта гадская птица на веревочках работает воздушным заградителем. А расстройством я могу назвать работу лично с вами и с вашим аэропортом.
Диспетчер
Психиатр выхватил микрофон:
– Капитан Стрижов! Что у вас происходит.
– Ничего особенного, кроме того, что удивительно нелепо и одиноко выглядит на этой высоте человек без самолета.
– Вы это, в каком смысле?!
– тихо осел психиатр.
– В прямом, переносном и философском, включая аэродинамический.
Психиатр потёр пальцами седеющие от сложной, напряженной работы виски.
– Сегодня не день дурака?
– с надеждой спросил диспетчера, снимающего с ног мокрые носки.
Из динамика послышался ровный голос капитана Стрижова:
– Земля, докладываю, только что какой-то баламошка чуть не влез ко мне в левый двигатель, создав угрозу аварийной ситуации.
Диспетчер и психиатр впились в воздушное пространство взглядом близнецов Горгон Медуз, убивающих все, что движется. Диспетчер выхватил микрофон из рук психиатра:
– Капитан Чижов, тьфу, Стрижов, только спокойно. Борт 25417 доложите по порядку. Что вы видите?
Из динамика послышался ровный голос капитана:
– Посадочную полосу вижу хорошо.
– К черту полосу!
– Не понял? В смысле?
– Продолжайте посадку!
– А я что делаю? Земля, у вас там все в порядке?
– Доложите - вы наблюдаете неопознанный летательный объект?
– А чего тут не опознать-то? Очень даже опознанный.
– Что это?
– Мужик.
– Он что, супер-герой какой-то, что там летает?
– А я почем знаю, кто он такой.
– Так. По порядку. Где вы его видите?
– А я его уже не вижу, его ветром сдуло. Он улетел. Как Карлсон.
– Куда?
– А я откуда знаю. Но я видел в его руках палку и пистолет.
– Диспетчер! Диспетчер! Что с полосой? Говорит борт 12313, захожу на посадку.
– А мужик где?
– Который?
– Который летает!
– Это что... вы его запустили? А на фига? Я не понял? Вы что псих?
– Сейчас да?
– отёр потный лоб диспетчер, отбиваясь голой ногой от психиатра, пытающегося выхватить микрофон из его рук.
– Вижу! Вижу!
– послышался голос с борта 12313. Какой-то чудак на садовом стуле! А почему он летает?
– А потому что он му**к!
– ответил психиатр, завладевший наконец микрофоном. Вот поймайте его и спросите, почему он, тля, летает?
– Что его в воздухе-то держит?
– в отчаянии надрывался диспетчер.
– Какая етицкая сила? Какое летательное средство? Не может же он на стуле летать!
– Так у него к стулу шарики привязаны.
Он привязал к стулу воздушные шарики. Видимо, они надуты легким газом.
– Откуда у него шарики?
– взвизгнул диспетчер.
– Вы можете его описать?
– Ну-у.. пожилой мужчина. В шортах, рубашке, охотничьем жилете, набитом пивом, в каске времён второй мировой войны.
– Он какой?
– Он синий.
– Борт 12313! Что значит - синий?
– Вы знаете, какая тут температура за бортом? Попробуйте сами полетать без самолета.
– Это радиообмен в сумасшедшем доме, - констатировал психиатр, глянув на обступивших их с диспетчером со всех сторон сотрудников.
Те дружно кивали головами.
– Придётся всем дать по таблетке галоперидола, - подумал он, - и самому выпить.
– Диспетчер! Подключился генерал, срочно вызванный на аэродром в связи с создавшейся ситуацией.
– Немедленно адресуйте прилетные рейсы на запасные аэропорты. Повернулся к остальным.
– Всем разойтись. Диспетчера немедленно сменить. Поднять истребитель. Сбить цель.
Тем временем сам Захар Сергеевич, чувствовал себя в преисподней над бездной, в прострации от ужаса, околевший и задубевший, судорожно дыша ледяным разреженным воздухом, предсмертным взором пропуская ревущие на снижении лайнеры. Он слипся и смерзся воедино со своим крошечным креслицем, его качало и таскало, его сознание закуклилось.
Неожиданно он очнулся. Рёв раскатывался громче и рядом - в ста метрах появился истребитель. Голова летчика в просторном фонаре с любопытством повернулась в его сторону.
Истребитель заложил разворот, и на обратном пролете пилот покрутил пальцем у виска.
Захар Сергеевич встрепенулся. Встрепенулся и его зрительный центр в мёрзлом мозгу и он, выронив стартовый пистолет, показал пилоту средний палец.
– Живой, - неодобрительно доложил командир истребителя на базу.
Истребитель отозвали на базу и вызвали вертолёт.
Стало вечереть. Темнеть. Холодать. Над Захаром Сергеевичем закружил вертолёт, пытаясь подцепить тросом его кресло, но, увы, мощная струя от винта постоянно сдувала шары в сторону.
Наконец пилот вертолёта получил задание взять на борт снайпера и перестрелять шары по одному. После пятого лопнувшего шара, гроздь шаров стала тяжелее и начала медленно снижаться. После пятнадцатого простреленного шара Захар Сергеевич мягко опустился на поле рядом с аэродромом.
На земле "летуна" ждала бригада скорой помощи, бригада пожарников и два штатных психиатра. Захара Сергеевича начали отдирать от стула.