Похождения отставного полковника Плохоты
Шрифт:
– Где мы будем воспитывать наших детей? Здесь или в Америке?
– В Америке, - ответила Дункан.
С тех пор Мейерхольд, лишь заслышав о присутствии Дункан, входил в зал через окно.
Вечер получился живым и веселым.
Потом выступал ректор литературного института, сравнивший Есенина с русским Иисусом, выступили поэты, выпускники литературных курсов.
Захар Сергеевич внимал и благоговел.
Под шумок главред представил новую молодую поэтессу годиков этак семьдесят пять, увещевав:
– Поэт всегда молодой,
– Вот!
– зашептал Сергей Захарович жене, - старости нет. Как ты относишься к жизни - так жизнь относится к тебе.
Тем временем Вадим Юрьевич припомнил, как его наградили в молодости за стихи, посвященные Есенину.
– Мне подарили чугунный бюст Фёдора Достоевского. Я не смог оторвать его от пола, хуже того, после этого знаменательного события я несколько лет не писал стихов. Вот как Фёдор Михайлович повлиял на творчество!
Всех поразил своей внешность и пристрастиями колоритный чтец - отец Андрей, написавший две книги о творчестве поэта.
– Есенин и Маяковский мои пастыри, - хорошо поставленным ровным голосом сказал он.
– Вы спросите, чем меня привлек поэт Сергей Есенин? Отвечу. Своими двумя началами. Он был в одном лице ангелом и бесом. И я желаю разобраться, какое из этих начал было сильнее.
Захар Сергеевич встрепенулся, когда перешли к Гитлеру и Левитану, он не знал, что за выдающийся голос Левитана, Гитлер собирался повесить того на первом суку.
Захар Сергеевич хотел было снова залезть на трибуну, ведь именно у него был такой голос, ему давно говорили друзья "второй Левитан", но удержался.
В заключении вечера в зал вышел и дал небольшой концерт певец, лауреат международных конкурсов в бархатном "пинжаке". Он не исполнял песен Есенина. Все его песни были на английском языке. Захара Сергеевича впечатлила песня "Yesterday", он не выдержал и стал громко подпевать:
– Естердей-й-й, юз туби-и-и...
Его попросили выйти вон из зала, и он обидевшись уехал на такси домой.
Five о'clock
– Цаганка гадала-а-а, цыганка гадала-а-а, за ручку брала, - напевал Захар Сергеевич, собираясь в кафе, с "англицким" названием "Five о'clock" где должна была пройти литературная встреча. Его туда пригласили, как помощника главного редактора альманаха. Он значительно вырос в последнее время в литературном отношении. Одна из поэтесс выпустила первый в своей жизни сборник стихов и на радостях проставлялась. Фуршет, стихи, песни. Там же должна была присутствовать вездесущая Елена Шамаханская.
– Эта везде успевает, - смачно крякнул Захар Сергеевич, - и рассказики пописывать, и на гитарке поигрывать.
У него на неё вырос большой ядовитый зуб, которым он собирался при случае куснуть белобрысую кобру. Она отказалась подыграть ему песню на стихи Сергея Есенина на одном из вечеров посвящённом памяти поэта. А ведь он хорошо поёт!
– Эх-х, - тяжело вздохнул, вспоминая встречу с цыганкой аккурат перед тем вечером. Надо же как получилось! Встретил цыганскую ведьму по дороге. "Вижу, яхонтовый мой, вижу, поешь ты - а сам смерть свою выпеваешь, врагов себе напеваешь, зло людское - что камень, один шишку поставит, сто насмерть зашибет. Не надо тебе петь. Стихи читай". Тьфу, - зло сплюнул, крикнув жене, - Рита! Достань белую рубашку, красный свитер и чёрные брюки.
– Красный-то зачем?
– удивилась жена, - будешь сидеть, словно синьор Помидор.
– Не перечить!
– грозно рявкнул Захар Сергеевич, вспоминая командирские нотки полковника, - Я там не последний человек, заметный.
Через полчаса отутюженный и напомаженный Захар Сергеевич стоял перед палаткой с цветами, выбирая веник для поэтессы. В голове вертелся идиотский анекдот.
"- Ваня, ты куда?
– К женщине.
– А почему, цветы-то искусственные?
– А у меня и женщина-то резиновая!"
– Дайте белые георгины, пять штук для дамы бальзаковского возраста.
– Возраст можно было не уточнять, - откликнулась продавщица, - выбирайте. Заворачивать будем?
– Будем. Простой полиэтилен, пожалуйста.
В кафе прибыл вовремя. Народ подсобрался. Главный редактор не пришёл, зато пришёл его второй заместитель, он же казначей Викентий Кудасович. Широко скалилась Елена. Виновнице торжества целовал ручку поэт Ванька Каинов.
Захар Сергеевич бодро направился к ним, торжественно неся георгины прямо перед собой. Громко поздоровался, отодвинул боком Ваньку, вручил букет:
– Прекрасной царице Тамаре!
Поэтесса томно закатила глаза, подставив под поцелуй дряблую щечку. Захар Сергеевич зажмурился и прикоснулся губами к прекрасному.
Зал был небольшой. Человек на двадцать не больше. В углу стояло фортепиано. Импровизированная маленькая сцена, два микрофона, пюпитр. В другом углу накрытый стол с разными салатиками, фруктами, вином. Столики составили в один ряд.
По одну сторону сидели члены литературного общества, напротив Тамара и её друзья. Перед каждым лежала небольшая голубая книжечка - стихи.
Тамара предложила для начала все познакомиться и рассказать о каждом присутствующем.
Захар Сергеевич молча, кушал ананас, слушая про Тамариных знакомых. Она представила свою подругу-космонавта, режиссера документальных фильмов, аккомпаниаторшу на фортепиано и остальных.
Вскоре дело дошло и до литературных работников. Захар Сергеевич всех их знал, как облупленных и их творчество тоже. Представлял всех Ванька Каинов. Когда дело дошло до помощников главного редактора, сказал:
– Хочу представить вам праву руку нашего редактора, - попросив встать Викентия.
– Заслуженный человек. Выпустил несколько книг со своими стихами. Активно помогает в качестве технического редактора, много ездит по издательствам, - и тут Захар Сергеевич не выдержал.