Похождения пропавшей наследницы
Шрифт:
Лекция длилась бесконечно, но долгожданный перерыв всё же настал. Лина сорвалась с места в первые же секунды короткой передышки между парами. «Курить нестерпимо хочется от такого занудства», – бросила на ходу. Жанна осталась скучать в аудитории. В просторном помещении, заставленном скамьями и длинными столами, было пусто и душно, сильно пахло свежим лаком и пылью, за окном нещадно палило совсем не осеннее жаркое солнце. Хотелось к морю, в лес, к реке, домой – куда угодно, но на волю. Девушка вздохнула, закрыла толстую тетрадь для конспектов и нерешительно потянула к себе рюкзачок. Сбежать было страшновато.
В дверь просунулась забавная рожица: круглое
– Тебе пакет! – объявила она писклявым голоском и фамильярно хлопнула Жанну по плечу неожиданно длинной ручищей. Снова весело хрюкнула и похвалила: – Клёво тут у вас. Солидно, культурно… Но скучно.
В следующее мгновение бритоголовая девица ловко испарилась, а Жанна растерянно крутила в руке замызганный конвертик. Догнать и вернуть его девице вряд ли удалось бы. Пожалуй, можно полюбопытствовать. Девушка нерешительно надорвала конверт, в нём оказался аккуратно сложенный тетрадный листок с несколькими неровными строчками: «Жанна, дружок! Достал два билета на «Малхолланд Драйв». Срочно беги с лекций, пусть Лина пишет на троих. Линча пропустить нельзя, а библиография от нас никуда не денется. (К сожалению!!) Илюха».
Жанна сунула записку в рюкзачок и решительно двинулась к проходу.
Илья ожидал её, сидя на пыльных, широких ступенях прямо у институтского входа. Обеими руками он придерживал толстый стебель цветка подсолнуха, время от времени погружая в желтую корзинку нос.
– Привет… Не пахнет, – сообщил он озадаченно.
– Чем не пахнет?
– Так семечками же! Это тебе, кстати: большой красивый цветок!
И они оба дружно рассмеялись.
Фильм, наверное, был интересным, но девушка с трудом могла бы припомнить, что происходило на экране. Больше всего её занимал молодой человек, сидевший слева. Он не хватал соседку в темноте за руки, не гладил её пальцы, шепча всякие глупости и прижимаясь через подлокотник, – а именно так должны приставать молодые люди, как считала Жанна. Илья изредка поворачивался к ней, блестя глазами даже в темноте зала, и что-то восторженно объяснял шёпотом. Жанне очень нравилась эта восторженность, ещё больше нравилось его неприставание. Между людьми должны быть именно такие отношения: доверие, взаимопонимание, общие интересы… Хорошо бы он ещё умел танцевать!
После кино ели разноцветное мороженое в забавной стекляшке-«аквариуме», разукрашенной вдоль и поперёк пёстрыми пластиковыми рыбками. Съели по сто пятьдесят грамм, потом повторили. Аппетитное лакомство всё же закончилось, пришло время расходиться по домам. Жанне не очень хотелось возвращаться к уютному креслу в тихой квартирке и любовным романам в мягких обложках. Она тайно надеялась, что Илья тоже не торопится с нею расстаться.
– Я провожу тебя!? – то ли спросил, то ли объявил Илья, когда от мороженого и следа не осталось и был допит дополнительно заказанный кофе. Стало совершенно понятно, что день неумолимо движется к концу.
– Но я ужасно далеко живу, – огорчённо призналась Жанна. Жаль, что она совершенно не умеет требовательно кокетничать, как Лиля. Прежде подружкины выкрутасы казались ей нелепыми. И только теперь она поняла, что ей ещё многому нужно учиться.
– Мужчина должен совершать героические поступки, – после крошечной паузы назидательно произнёс Илья, смешно копируя вчерашнего пожилого препода. – В студенческих буднях всегда есть место маленьким подвигам.
И он прищурил глаза, словно разглядывая на ладони нечто микроскопическое. Наверное, малюсенькое героическое деяние – сопровождение Жанны в её неближний подмосковный городок, казавшийся ей сейчас куда зауряднее Химок.
Лиля сказала бы, что провожать девушку белым днём – сущая безделица. Хотя бы и через всю Московскую область. Вот если бы ночью! Впрочем, ночью нельзя никак: бабушка Наташа ни за что не позволит постороннему молодому человеку переночевать в гостиной на диване. Но не на улице же ему ночевать! Вот Лиля бы сочла, что ночлег под холодным осенним небом чрезвычайно укрепляет любовь. Но что это она себе придумала! О любви и слова сказано не было.
Путь до дома оказался до странности коротким: и разговоры не все иссякли, и вечер ещё не наступил. Очень хотелось пригласить нового друга на чашку чая с чудесным бабушкиным «царским» вареньем. Но нельзя: и задерживать Илью неловко, и бабушка будет недовольна. Скажет: всего-то два дня проучилась, а уж кавалером обзавелась.
В субботу занятий не было. Зато был объявлен вечер посвящения в студенты: торжественная часть, буфет, танцы, концерт. Жанна, как все первокурсники, получила два билета – можно было привести с собой одного родственника или подругу. Бабушка Наташа отказалась сразу, сославшись на осенние недомогания, какие-то там мифические покалывания в мышцах и слабость в ногах. Жанна была убеждена, что это всего лишь предлог для отказа. На самом деле ей просто не хотелось ехать в такую жару в автобусах и электричках. Если бы внучка присмотрелась к бабушке повнимательнее, она могла заметить странную задумчивость и озабоченность Натальи Ивановны все эти сентябрьские дни. Но внучку волновали совсем другие проблемы, другие люди и события.
Лиля с самого начала учебного года ещё ни разу не позвонила, не забежала. На два Жанниных звонка ответила сухо, односложно, рассеянно. Лиля заметно отдалялась от подруги, такая холодность немного беспокоила, но думать об этом пока не хотелось. Анжела приняла приглашение с настоящим восторгом:
– Ой, Жанночка. Как я рада буду увидеть тебя студенткой. В институте у вас гораздо интереснее, чем в этой занудной школище. А во что нужно одеваться?
– Форма одежды бально-праздничная. Будут концерты, угощенье и прочее веселье – напляшемся всласть!
Обе девушки тщательно готовились к студенческому балу: танцевальные платья в арсенале имелись и были выбраны быстро, хуже обстояло с макияжем и бальными туфельками. Декоративных косметических средств имелось мало, привычки к их употреблению не было вовсе. Без общепринятой раскраски лица идти во взрослую компанию страшновато, с неправильным и чрезмерным употреблением – ещё страшнее. Подруги остановились на роскошной туши для ресниц из запасов Анжелиной старшей сестры Светки и серебристом лаке для ногтей из того же источника. Волосы решено было слегка завить плойкой и в удобный для свободы движений тугой и гладкий узел не затягивать. Труднее всего оказалось выбрать обувь: собственно, у Жанны выбор был из одной новой пары, а хотелось хотя бы из двух. У Анжелы, напротив, – выбор был слишком велик и потому ещё более сложен.