Поиграем, мышка?
Шрифт:
С каждым его словом лицо Рошада все больше темнеет, черты яростно заостряются, а пылающие глаза становятся черными жуткими провалами.
А я, пользуясь тем, что оба противника поглощены друг другом и на меня не смотрят, медленно пячусь назад. Не знаю, что мне это даст, но хоть дальше от них буду. И еще меня тревожит утверждение этого Хаса, что Рошад серьезно ранен. По нему и не скажешь, но мало ли какие возможности у этих иномирцев.
— Ты, Хас, смотрю уже совсем крышей поехал, если думаешь, что тебе позволят жить после того, что ты устроил, — презрительно роняет мой босс. — Если до этого на тебя охотился лишь я со своими союзниками и эмиссарами Высшего суда, то после того, как ты поставил под угрозу тайну нашего присутствия на Земле, за тобой начнут охоту ведомства всех стран Ильмондара.
Говоря, он еще немного приближается ко мне, явно что-то замыслив. Правда и его противник тоже на месте не стоит. Размяв плечи, он поднимает ладони, на которых тут же начинают искрить такие же молнии, как та, что уже пролетала надо мной.
— Спорное утверждение. К тому же людишек всегда можно заставить поверить во что угодно, — скалится Хас. — Но даже если так, тебе то что с того? Ты же будешь мертв.
И он запускает эти свои электрические снаряды в Рошада. Тот вскидывает руку, на которой словно прозрачный щит образуется, поглощая атаку.
— Как всегда, излишне самонадеян, — качает головой. — Я предлагаю тебе сдаться, Хас. Принять свой приговор с честью, как подобает истинному Лаймарэ, и не порочить больше имя нашего рода. Отец был бы очень огорчен твоими деяниями.
— Как занятно. И это говорит бывший наемник, — презрительно кривится его брат. — Отцу было плевать на мои деяния при жизни, а сейчас и подавно. Как и мне плевать на имя рода, который предал меня. Хватит зубы заговаривать, Рошад. Отойди от девчонки подальше, если не хочешь чтобы я ее случайно поджарил до хрустящей корочки. И умри, как мужчина.
— Не сегодня, — гаркает мой босс, внезапно выбросив в мою сторону руку, чтобы уже через миг вокруг меня образовался странный полупрозрачный купол. Теперь я вообще почти ничего не вижу и не слышу. Только нарастающий гул и дрожь пола подо мной. А потом яркие вспышки и особо громкие взрывы и грохот.
Кажется, они опять дерутся. А мне только и остается, что свернуться калачиком под своим щитом, вздрагивая каждый раз, когда что-то врезается в него, и ждать... ждать... ждать... Снова сгорая изнутри, сходя с ума от действия наркотика. И всем сердцем болея за Рошада.
К тому моменту, как купол надо мной, вспыхнув, исчезает, я уже чувствую себя едва живой, так сильно меня колотит. Кажется, что еще чуть-чуть, и я буквально воспламенюсь, как живая спичка. И даже воздух кажется горячим, обжигая мои легкие.
— Мишель, — как сквозь вату, доносится до меня голос Рошада. — Малыш, что с тобой?
Он победил, или меня глючит? Как понять, что реально, а что нет?
— Я реален, маленькая, — меня подхватывают сильные руки, и это прикосновение отзывается во всем моем теле мучительной жаждой.
Низко застонав, я цепляюсь непослушными руками за мужские плечи. И мои пальцы буквально сводит болезненным спазмом, вынуждая впиваться в его тело ногтями.
— Рош-ша-а-ад, помоги мне, — выдыхаю, запрокидывая голову.
ГЛАВА 21
— Что с тобой, Мишель? — моего лба касается горячая ладонь.
— М-м-м, — я поворачиваю голову, прижимаясь к этой ладони лицом, закатывая глаза от того, как ослепительно хорошо это прикосновение ощущается.
Почувствовав рядом столь вожделенного мужчину, я всем телом льну к нему, стремясь оказаться еще ближе, касаться, целовать, ластиться, ощутить его на себе... в себе. Но Рошад жестоко отнимает у меня свою ладонь, снова водружая ее мне на лоб. Правда, я тут же обнаруживаю, что могу ртом достать до его запястья. Прикусить... и лизнуть.
Насладиться его прерывистым вздохом.
Съела бы.
— Как она? — появляется откуда-то новый голос. Незнакомый. Низкий такой, пробирающий до дрожи, но не неприятный. Посмотреть бы, кто это... но потом. Меня сейчас только один мужчина интересует.
— Не знаю, — хрипло отвечает незнакомцу Рошад. Такой серьезный бука. — Она вся горит. И энергия странная. Это похоже на возбуждение, но какое-то... неправильное. Ты вернулся, значит, я так понимаю, Хасмиер опять ушел?
— Да, — с досадой роняет его собеседник в ответ. — Как всегда приготовил себе путь для отступления. Хитрая сволочь. Наши прочесывают квартал и заодно работают с людьми, заметая следы. Тебе нужно было подождать меня. Знал же, что ловушка.
— Знал. Ты бы стал ждать на моем месте? Будь твоя Вася у него в руках? — раздраженно спрашивает Рошад, а от его ладони меня прошивает таким болезненно-сладким теплом, что я не могу сдержать стона, выгибаясь в мужских руках. В ответ он прижимает меня к себе еще сильнее.
— Убедил, — примирительно соглашается его собеседник. — Ты сам как?
— Ничего смертельного. Восстановлюсь. Меня ее состояние беспокоит. Мишель, ты меня слышишь? Посмотри на меня.
— М-гм, слышу, — мурлычу, заставляя себя поднять веки. И утопаю взглядом в вишневом омуте, расцвеченном синими всполохами. — У тебя такие нечеловечески-красивые глаза.
— Я рад, что тебе нравится. Но сейчас хочу, чтобы ты постаралась сосредоточиться. Малыш, вспомни, что с тобой сделал Хасмиер? Из-за чего ты в таком состоянии?
— Он уколол мне что-то, — болезненно морщусь, вспоминая. Всхлипываю жалобно: — Он хотел... изнасиловать меня. Сказал, что заставит хотеть секса с ним. Хотел устроить для тебя представление. Я не могла сопротивляться. Совсем. Старалась и не могла. Тело меня не слушалось, реагировало, хотело... Мне так противно внутри было.
— Тш, уже все хорошо. Он тебя больше никогда не тронет. Ты в безопасности, — Рошад сочувственно обнимает меня, притягивая к себе. Целует нежно в висок. — Ты у меня очень смелая умничка и со всем справилась.