Поиграй со мной
Шрифт:
— Вон там, — бормочет он, указывая. — Девяносто семь.
Я заезжаю на место и глушу двигатель. Гаррет вытаскивает свое снаряжение из багажника, и только когда он открывает мою дверь и протягивает мне руку, я понимаю, что просто сидела и смотрела.
Я вкладываю свою руку в его. Она большая и теплая и поглощает мою всего на мгновение.
Он плетется за мной, и я шиплю в агонии, поднимаясь на единственную ступеньку к дорожке, где находится лифт. Его рука касается моей поясницы, когда он ведет меня к лифту, и что-то горячее распускается внутри меня, когда он стоит напротив
— Что случилось? С твоей лодыжкой?
— О, я… — я вытягиваю ногу, медленно описывая ею круг, и стискиваю зубы от напряжения, пока пытаюсь придумать отмазку. — Просто споткнулась о свою сумку сегодня в университете.
Он хмыкает, что явно указывает на то, что он чувствует мою ложь, но не говорит этого.
Лифт останавливается на моем этаже, и я слегка машу Гаррету рукой.
Он следует за мной.
— Куда ты идешь? — я смотрю на дверь в другом конце коридора, и от досады у меня покалывает затылок. У него сотрясение мозга, черт возьми. Но все же, — Может, она переоденется и сыграет медсестру.
Его брови приподнимаются от резкости в моем тоне.
— Просто провожаю тебя до двери, солнышко.
— Ой. Упс.
— Да. Упс, — тишина затягивается. — Спасибо, что привезла меня домой.
— Да. Конечно. Если тебе что-нибудь понадобится, помощь или что-то еще… ты знаешь, где я.
— Спасибо, Дженни. Просто поплаваю и лягу спать. Со мной все будет в порядке.
— Поплаваешь? — я ставлю руки на бедра. — Разве врачи не сказали тебе отдыхать? Никаких тренировок.
— Это не тренировка.
— Плавание — это физическая активность, которая ускоряет сердцебиение. Это тренировка, ты, остолоп.
Он кривит губы.
— Ты только что назвала меня остолопом?
— Да, ну, это не одна из твоих лучших идей, — мое бедро выпирает от настроя; мне всегда это нравилось. — Что, если что-нибудь случится, пока ты будешь в воде?
Он вздыхает, засовывая руку под шапку, чтобы почесать голову.
— Послушай, Дженни, я чувствую себя прекрасно. Запрет на физическую активность — это скорее рекомендация, а не строгий указ. Я не собираюсь активно плавать. Я просто хочу немного расслабиться, размять мышцы, — глядя на мои скрещенные руки и поджатые губы, он смеется. — Если ты так беспокоишься, почему бы тебе не пойти со мной?
— Тебе бы это понравилось, не так ли? — огрызаюсь я.
Я не улавливаю его ответа. Он что-то, прикрыв рот рукой, бормочет, но я явно слышу «полуголая», «стояк» и «он меня убьет».
— Посмотрим на это с другой стороны: Картер хотел, чтобы я был твоей нянькой, теперь ты можешь быть моей. Нам не обязательно разговаривать. Давай, Дженни. Я ненадолго.
Я фыркаю, отпирая дверь, затем поворачиваюсь к нему.
— Подожди секунду. У нас есть бассейн?
— Напротив спортзала.
— У нас есть спортзал?
— На два этажа выше, — смущенно признается он, затем улыбается. — Я могу дать тебе свой код, чтобы ты могла пользоваться им, когда захочешь.
— Еще бы, конечно, ты мне его дашь, — я подпираю дверь бедром. —
То, как его лицо загорается от того, что я просто принимаю его предложение, заставляет меня задуматься, жаждет ли он компании так же, как и я.
— Ты идешь?
Если честно, я очень хочу увидеть его голым и насквозь мокрым. Мысленный образ, который я смогу сохранить в своем воображении для использования в будущем.
Например, для сегодняшнего вечера.
Да, я определенно собираюсь вставить в свой вечер изображение Гаррета Андерсена. Кто мне запретит?
— Ну, да, Гаррет. Я не хочу, чтобы ты утонул.
ГЛАВА 7
Должна ли я обращать внимание на яркую неоновую вывеску «ПЛОХАЯ ИДЕЯ», что ярко мигает в моей голове.
Возможно.
В идеале, да.
Сделаю ли я это? Пф-ф. Не смешите меня.
Когда я выхожу из спальни, на мне оказывается потрясенный взгляд Гаррета.
— Что, черт возьми, на тебе надето?
— Что, это? — я держу в руках пушистый халат из микрофлиса. — Мой халат и тапочки.
Не уверена, какой реакции я ожидала, но точно не того, что Гаррета скрутится от смеха, будет бить себя по колену и выть.
— Ты похожа на мою маму, — выдыхает он. Он указывает на мой наряд, на мой халат с собачками-балеринами, на мои собачьи тапочки с висячими ушами, и открывает рот. Вместо того, чтобы заговорить, он мотает головой и снова смеется, громко, противно и раздражающе. — Черт возьми.
— Да, тогда твоя мама, должно быть, чертовски горячая штучка, — я прохожу мимо, швыряя ему в голову шапку, которую он забыл здесь после фиаско с дилдо. — Вот твоя кепка, медвежонок Гаррет.
Он еще немного хихикает, следуя за мной, когда я с важным видом направляюсь к лифту.
Если я и думала, что моя квартира невероятна, то она ничто по сравнению с квартирой Гаррета. Его пентхаус безупречен, открытый и просторный. Он сочетает в себе старый промышленный и современный стиль — в нем высокие потолки, кирпичные стены и столешница из мрамора. Стена, смотрящая на восток, полностью стеклянная. Должно быть, здесь потрясающее естественное освещение и чертовски красивый восход солнца.
— Готова?
Я поворачиваюсь, резко останавливаясь, когда замечаю его.
— О Боже мой, — хихикаю я. — Что, черт возьми, на тебе надето?
Его электрическая улыбка, пропитанная весельем и самодовольством — это резкий контраст с его привычной застенчивой полуулыбкой.
— Мой халат и тапочки, — как попугай повторяет он в ответ. Он даже самодовольно подергивает бедром в конце предложения.
— Мой халат на самом деле прикрывает мое тело. Ты… это… — я указываю на его невероятно короткий шелковый халат, на то, как он слишком сильно — и все же как-то недостаточно — подчеркивает его мускулистые бедра. — Я не могу. Ты выглядишь нелепо.