Поиск-84: Приключения. Фантастика
Шрифт:
Не оставил о себе памяти Канаев и в местных магазинах: «Много сейчас незнакомых людей бывает — сезон».
— Как же так, — отчаянно упрашивал Герасим продавщицу, — Светлана Евгеньевна, не так ведь много у вас покупателей, вспомните!
В маленьком закутке, сплошь загроможденном коробками телевизоров, было душно, хотелось скорее выйти на воздух, а дородная продавщица говорила не спеша, видимо, торговым рефлексом удерживаясь от прямых ответов следователю.
— И не так, чтобы очень мало. За день десятка два очень свободно наберется. А сколько еще так заходит, потолкаться!
Герасим зашел с другой стороны:
— У вас сейчас есть в продаже магнитола?
— Да, «Романтика», второй год стоят.
— А транзисторные, стерео?
— Нет, это дефицит. Были, все продала в тот же день, как поступили.
— Сколько их вам прислали?
Продавщица насторожилась:
— Всего ничего, шесть штук. Накладные принести?
— Да, пожалуйста, — на всякий случай попросил Герасим. Продавщица поджала губы: с этого и надо было начинать, нечего крутить про всяких незнакомцев, но за накладными обернулась быстро.
Все точно, шесть кассетных стереомагнитол второго класса «Альтаир-204» поступили в магазин шестнадцатого августа.
— Постарайтесь припомнить, кому вы их продали.
— Все продала, ничего под прилавок не спрятала. И сверху не брала.
— Я верю, что вы их честно продали, и интересует меня только одно: кому?
— Гришаня с получки купил, Мария Федоровна своему охламону, — начала перечислять Лаврентьева. — Что-то я шестого не припомню. Кто же мог быть? Только себе я ее не оставила. У меня и денег на такую дуру нет. И бракованные нам прислали. Все, кто купил, уже прибегали ко мне обратно: «Евгеньевна, обменяй или деньги возверни». А я же не могу просто так обратно взять, мне акт из мастерской нужен. Так меня же еще и лают. А я в чем виновата? Вот скажите, товарищ следователь, можно тех паразитов, что брак гонят, под суд отдать?
— Можно, — успокоил ее Герасим, — но кто же все-таки был шестым? Может быть, кто не местный?
— Точно, не наш. Городской. Холеный такой мужик. Причесан с пробором.
По таким приметам Канаева, конечно, не найти. По зарегистрированному в книге адресу, как сообщили из Татищевска, находится детский сад. И нужно ли его искать, тратить время? Ведь как раз в момент убийства Канаев, или кто он на самом деле, выписался из гостиницы и стрелять в Гурьева никак не мог. Ну, прожил в гостинице несколько дней без документов, пил водку вместе с трезвенником Карабановым, спал с администраторшей, купил бракованную магнитолу. И тут Герасим, уже севший в машину, выскочил из нее и заторопился обратно в магазин.
— Светлана Евгеньевна, будьте добры, покажите мне еще раз накладные на магнитолы.
Вечером он позвонил в Татищевск в прокуратуру.
— Олег Анатольевич, надо установить, не сдавали ли в гарантийную мастерскую магнитолу «Альтаир» заводской номер ноль тридцать один четыреста двадцать семь (чтобы установить этот номер, Герасиму пришлось обойти пятерых магнитоловладельцев-неудачников). И если да, то кто ее сдал.
Винтовочный патрон легко входил в камеру выдвинутого барабана, но тогда нельзя было поставить барабан на место.
— Ну-ко, дай-кось, — опять потихоньку подошел к следователю дед Егор. — Вот-вот, точно из такого мы его и сняли, есаула-то.
— Вы же говорили, что у вас наган был?
— А это что? Видишь — с барабаном. Когда без барабана — пистолет, а так — наган. Револьвер, по-ненашему если.
Герасим не стал спорить. Он убрал патрон, протянул оружие старику и удивился, как умело тот взял револьвер, а когда прицелился в повисшую на занавеске бабочку моли, напряг не кулак, как это делают не имевшие дела с оружием люди, а локоть.
— Да, точь-в-точь такой. Только мне казалось, он потяжелее был.
— Если с патронами, он действительно тяжелее.
— Я же тебе говорил, не было у нас патронов. Один только. И тот винтовочный. Я у казака — у нас в избе казаки стояли — спер.
— Как — винтовочный? — удача была дикая, невероятная удача. — Разве можно в «Смит-Вессон» винтовочный патрон вставить?
— Его вначале переломить надо, и патрон через барабан пропустить прямо в ствол. Барабан, конечно, крутиться не будет, но стрельнуть можно. Только пуля недалеко полетит.
— Дедушка, а вы никому недавно об этом не рассказывали?
— Ты уж меня совсем-то не дурачь. Не дурак я, хоть и старый, и поболтать люблю, однако соображаю: оружие дело серьезное. Вдруг бандюг какой стянет где старый наган без патронов, а Егор Степанович ему, значит, и присоветует, как сподручнее вооружиться? Нет, не рассказывал я, — и добавил самокритично: — Только не велика эта тайна. Мы-то ведь с брательником сами докумекали, как в него патрон всунуть.
— А брат ваш сейчас где? Он жив?
— Нет брательника. В двадцать девятом поехал на раскулачивание и сгинул. Долго искали, да так и не нашли. Ни живым, ни убитым. И где могила, не знаю.
Герасим знал теперь все про убийство Гурьева. И вскрывая полученный из города пакет, он ничуть не волновался, что версия его рухнет. Этого не могло быть, потому что теперь он знал все. И читая сообщение, он не удивлялся тому, что в жизни все так совпало с его предположением.
Его коллеги нашли и квитанцию, и магнитолу, и ее владельца. В самом деле Алексей Валерьянович, только не Канаев, а Катаев. Старый карабановский приятель из какой-то далекой от искусства компании. Роберт Иванович предпочитал раскрепощаться именно в таких компаниях, чтобы даже слухи не могли дойти до театра или киностудии. В облике эталонного человека не должно быть трещин. Во всяком случае, видимых глазу.
Наверное, Катаев не лжет, когда говорит, что не было у него и в мыслях жить под чужой фамилией. Маленький экспромт. Для экзотики. Ну и страховка на всякий случай, вдруг эта смазливая администраторша примет всерьез скоростной роман (он быстро сообразил, что без романа здесь не обойдется), вдруг искать начнет? И на девушку они без предварительного умысла напали. Вначале Карабанов даже от пива отказывался. Потом все же остограммился. Потом увлеклись. Потом захотелось погусарить. Но не было объекта для их широких душ. И пришлось им податься в лес. Искупнулись в речке, развели костер и тут поняли, что погибнут без женской ласки. Но до Микишевой было далеко, да и дежурство не ее. Они и сами не знали, куда брели, когда увидели впереди женский силуэт. Конечно, они сейчас оба будут отказываться от авторства идеи, но Герасим был уверен, что это Карабанов предложил разодрать на маски импортные колготки, которые приятель его купил Микишевой. Но тут-то и вмешался Гурьев. Катаев не понял, почему Роберт так испугался, — еле-еле нашел его потом в лесу. Он даже протрезвел вроде. Хмурый сделался. Они пошли обратно к своему костру, а тот уже разошелся, прыгнул на ветки, занялась вся купа елей. «Погуляли, — сказал Катаев, — тут штраф тысячи на полторы будет». Тогда Карабанов кинулся к нему, тряс за грудки и кричал: «Влопаешься — ты был не со мной. Запомни — ты был не со мной. Не смей меня выдавать». И побежал напрямки к себе в Старую деревню. Больше они не встречались. Больше он ничего не знает и просит учесть его раскаяние.