Поиск-85: Приключения. Фантастика
Шрифт:
…Два дня назад его и Мигунова пригласил к себе парторг ЦК на заводе Степан Антонович Захаренко. Он напомнил, что партком ждет от чекистов результатов расследования ЧП на полигоне.
— Страна ведет смертельную войну, — сказал он, — и от того, как мы сработаем здесь, в тылу, зависит исход этой борьбы. Голыми руками с фашистской сворой много не навоюешь.
Захаренко немного помолчал, а потом строго добавил:
— Учтите также, что люди работают по шестнадцать-восемнадцать часов в сутки, недоедают, но дают фронту стволы. И мы ни в коем случае не должны оскорбить кого-либо необоснованными подозрениями… Это прошу уяснить твердо.
Чекисты согласно кивнули. Они видели, что Захаренко не искал удобного русла для разговора. Он нес перед Центральным Комитетом партии и Государственным Комитетом Обороны персональную ответственность за выпуск орудий и был тысячу раз прав.
— Я, конечно, понимаю, — несколько мягче продолжал парторг, — что за неделю-две трудно найти врага в таком многочисленном коллективе, и готов оказать вам любую посильную помощь. На заводе работает немало людей, которым я доверяю, как самому себе…
— Спасибо, — ответил Вотинцев. — Без них нам не обойтись.
— Значит, договорились, — заключил Захаренко. — Вы продумайте свои соображения, а я потолкую с заводскими коммунистами. Через два дня встретимся и обсудим план наших совместных действий…
— Давай все же немного отдохнем, — после бессонной паузы сказал Сергей. — Что толку себе нервы тянуть. Завтра будет тяжелый день…
Мигунов отвернулся к стене, пытаясь заснуть. Вотинцев кое-как пристроился рядышком, но тут в дверь деликатно постучали.
— В чем дело? — спросил Сергей.
— Товарища Вотинцева просят к телефону. Междугородная!
Лейтенант надел брюки и вышел в коридор.
— Слушаю, Вотинцев, — сказал лейтенант.
— Ты извини, Сергей, что я так поздно, — услышал он Голос Струнина. — Или, наоборот, рано. Какие новости по нашему адресу?
— Пока ничего интересного, Тимофей Иванович. Учительница, кроме школы, нигде не бывает. Домой к ней бегают только детишки из класса: дня без нее прожить не могут, хотя у них и каникулы.
— Ладно, — немного подумав, сказал Струнин. — Ждать хватит. Сытин сообщил первую фразу: «Я привез вам привет от родных». Понял?
— Понял, — сообразив, что капитан называет пароль, усмехнулся Сергей. — Старо.
— Не остри, — недовольно сказал Струнин. — Дело не в новизне. Ответная реплика: «Слава богу, а то мы уже собрались давать телеграмму».
Лейтенант, словно все еще всерьез не веря, повторил пароль и отзыв. Струнин продолжал:
— Сытин утверждает, что сам не знает, с кем ему надлежало встретиться в Среднекамске. Письма Сытин отправлял на имя Тихонова, но, как известно, такой по книгам домоуправления не значится. Демин умер, новые жильцы ни о чем понятия не имеют. Предложи-ка эту «драматургию» учительнице: она осталась сейчас единственным человеком, жившим тогда по этому адресу в Среднекамске.
— Есть, — ответил Вотинцев. — Задачу понял.
— Тогда у меня все, — сказал капитан. — Работайте…
Вотинцев, сдвинув на макушку серую кепку, поджидал Демину возле школы. Когда учительница вышла из здания, лейтенант подошел к ней и со значением произнес:
— Я привез вам привет от родных.
— Что вы сказали?! — слегка опешив, спросила девушка, глядя на него круглыми от удивления глазами.
— Я привез вам привет от родных, — уже вяло, больше для порядка, повторил Сергей, понимая, что ни о каких паролях девушка знать ничего не знает, и даже обрадовался этому.
— Не очень остроумно, если учесть, что родных у меня давно нет, — гневно ответила Демина и быстро пошла по улице.
— Простите, Тоня, — догнав ее, сказал Вотинцев. — Я из госбезопасности.
Потом они сидели в ее чистенькой комнате, стены которой оживляла обложка «Огонька» и фото артиста Бернеса из кинофильма «Истребители».
— …Жили мы небогато, — рассказывала Тоня. — Я семилетку кончала. Мама умерла, когда мне было четыре года, а папа болел и подолгу не работал. Денег, конечно, не хватало, и папа пустил квартиранта. Человек он был молчаливый, без претензий, вежливый такой. Работал на железной дороге и дома бывал редко. Петр Сергеевич говорил, что сопровождает составы на Дальний Восток. За квартиру платил аккуратно, водку не пил, но соседей почему-то сторонился. Ходил всегда в форме…
— Значит, звали его Петр Сергеевич Тихонов! — переспросил Сергей. — А документы вы у него когда-нибудь видели?
— Нет. Мне и в голову не приходило.
— И жил он у вас, конечно, без прописки?
— Да нет, с пропиской у него вроде все было в порядке.
— А люди у него часто бывали?
— Нет, очень редко. Да и то, по-моему, одни и те же. Он говорил, что это товарищи по работе.
— Вещей у него было много?
— Какие вещи! Чемоданчик маленький, и тот он, когда уезжал, с собой брал.
«Неплохо устроился, подлец, — размышлял Вотинцев. — Легализовался где-то в другом месте, а у Деминых соорудил закуток для отсидки на крайний случай. Долгие отлучки маскировал дальними поездками, и для хозяев все выглядело вполне убедительно».
— Когда папа умер, — продолжала Тоня, — я предложила Тихонову искать другую квартиру. Я его как-то стеснялась и оставаться с ним в пустом доме мне не хотелось.
— Как это было воспринято? — поинтересовался Сергей.
— Попросился пожить еще две недели, пока себе жилье не подыщет, и я согласилась.
— Что он делал в те дни?
— Да я не присматривалась. Мне не до него было… Но с квартиры ушел, а вскоре я в Нижнеуральск уехала, в педучилище поступила.
— Как же он все-таки выглядел? Ну, что-нибудь особенное в лице, в разговоре, в походке, — спросил Вотинцев.
Тоня задумалась, машинально водя ложечкой в пустом стакане.
— Нет, ничего не припоминаю, — наконец сказала она. — Бесцветный какой-то. Обычный. Мне вот недавно на улице показалось, что вроде его встретила, кивнула даже, а он и глазом не повел. Видно, обозналась.