Поиск-87: Приключения. Фантастика
Шрифт:
— И череп проломить?
— А что? Если надо? — и Андрей вертанул нунчаками над головой так, что воздух свистнул. — Ки-йя!
— А скажи мне, пожалуйста, — (вдруг Сергей решил, что и прямой путь тоже бывает коротким, и честный ответ можно получить только на честный вопрос), — в «легион» ваш входят только кришнаиты?
— Тоже Светка настучала?
— Да нет, ты сам брякнул.
Андрей помолчал, припоминая, и спорить не стал.
— Нет, «легион» — это совсем другое. Вообще-то мы договорились никому не рассказывать…
— Можешь и не рассказывать. Мне просто интересно, во что нынче играют в школе.
— Это не игра вовсе! Это… Ну, как бы… Товарищество, вот. Всегда ведь легче выжить и добиться чего-то, если тебя поддерживают, правда?
— Выжить — это точно. В тайге, например.
— Волков и в городах хватает, — фраза была не его. Старательно заученная, слишком быстро и гладко вылетела она.
— Интересно, чем же вы друг другу помогаете? Спекулировать, например?
Сказал и пожалел. Не нужно обижать собеседника, если нет нужды резко прервать разговор. Но Андрей, обидевшись, не замолчал, наоборот, атаковал:
— Выдумали такое слово — «спекуляция», а теперь сами его боимся. Торговлей люди занимались испокон веку. И будут заниматься. А те, у кого это не получается, будут говорить «фи». А когда понадобится, все равно на поклон идут.
— Идут, да не все.
— У кого денег нет, те не идут. Это точно. А завидуют — все.
— Я не завидую. За остальное человечество не скажу, не знаю, но пока не пойму: чего уж у вас есть такого завидного? Завидовать можно таланту. Или везению.
— Делать деньги — это тоже талант.
— Знаешь, в русском языке такого сочетания никогда не было — «делать деньги». Наши предки хорошо знали, что деньги или зарабатывают, или воруют.
— Неправда, мы у ни у кого ничего не воруем.
— А можно узнать, откуда вы берете… — нет, слово «книги» произнести было никак нельзя, Андрей не должен знать, что книжный магазин вычислен. Сергей ждал, что Андрей остановится, наконец, и сообразит задать вопрос, откуда стало известно про его коммерческие дела, но тот «удочки» не заметил до сих пор. — Свой товар где добываете?
— Мы его за деньги берем.
— Из магазина, вероятно? Значит, у обычного покупателя воруете.
— Да что там в магазине? Привезут десяток… штук. Все равно, если на всех делить, не хватит. Да и не дойдет это до прилавка, с нами ли или без нас. А я ведь ничем не хуже других, верно?
— Смотря каких других, — Сергею стало вдруг непроходимо скучно разговаривать. Стоит перед тобой шестнадцатилетний начинающий делец и доказывает, что он чуть ли не пользу приносит, и, похоже, сам в это верит. Вполне возможно, он заколачивает в месяц, как доктор наук, днем выравнивает полушария головного мозга, по вечерам тренируется вертеть свинчаткой, и ничего ему больше не надо. Он так доволен жизнью и собой, что разговаривать с ним не хочется. Переубеждать, искать аргументы, тратить на него силы? Если его не убедили тысячи правильных слов, им слышанных и читанных, стоит ли еще пытаться? Все равно на чем-нибудь их компания погорит, а в колониях есть специалисты по воспитательной работе. А если не погорит? Так и будет со своей философией урывать где только можно, и всем вокруг, так же, как сейчас Сергею, скучно будет с ним разговаривать, а кому-то даже и не скучно, а, наоборот, приятно, потому что нынче доставалы в цене.
— Ладно, как у нас говорят, замнем для ясности. Вы кроме частного предпринимательства-то чем-нибудь занимаетесь?
— Конечно, — Андрей рад был уйти от конфликтной темы. — Торговля — это ведь так, ты не думай. На расходы, чтобы дома гривенники не сшибать. У нас нормальная совершенно команда. Музыку слушаем, разговариваем.
— А на конвентах что обсуждаете? — где-то лежала, вероятно, граница Андрюшиной искренности, и нужно было нащупать, с чего же начинаются тайны, да и есть ли они вообще. Может быть, в самом деле все сводится лишь к музыке да мелкой торговле? «Нет, не все, — вспомнил Сергей. — Сюда никак не вписывается раздевание автомобилей и ножи с фирменным знаком». А Андрей отвечал легко, ему нравилось делиться тем, о чем приходилось молчать так долго, да еще не опасаясь быть поднятым на смех, зная, что не услышишь под конец: «А теперь скажи, когда тройку по истории исправишь?»
— Конвент — это у нас общий сбор. Мы там все дела обсуждаем, думаем сообща, как кому помочь, если надо. Вице-консула избираем.
— А консула?
— Нет, консула не выбираем. Он у нас… — «табу номер один, запомним». — А представь, как будет нам хорошо лет через десять, когда все мы уже будем при деле и в самых разных сферах, а? Кто-то начальником будет.
— Начальником чего?
— Какая разница? Того, другого, третьего… И все друг другу помогаем… Если друг за друга держаться крепко, всего достичь можно.
— Да уж не в масоны ли ты, парень, записался?
Сергей представил Андрюшу в белом масонском балахоне. И Славу, и Димулю. Целую толпу в балахонах. И все суетятся, как на барахолке, свертками обмениваются, перешептываются. Он с трудом сдержался, чтобы не захохотать, — такая смешная получилась картинка.
— Вот, опять. Подобрал, каким словом назвать, и сам же этого слова испугался. А хоть бы и масоны. Умные люди, между прочим. Есть и у них чему поучиться.
«Он думает, что очень оригинален. И не воспримет, что бы я ни говорил. Почему-то считается, что глупость, не совпадающая с мнением большинства, — не глупость вовсе, а признак нетривиального мышления. Поди поспорь с таким — он не будет слушать, просто запишет в разряд окостенелостей, не способных принять новое, и все». Сергею очень не хотелось, чтобы его записывали в окостенелости, но он все же возразил, собравшись с духом:
— Но у масонов, помнится, была какая-то программа, цель. А помогать друг другу занимать теплые места — это ведь не программа.
— А нам больше ничего и не надо, — усмехнулся Андрей. — Сами обустроимся, а там о детях надо будет позаботиться. Это ведь тоже немало.
Он чувствовал себя очень мудрым, может, он впервые ощутил свое превосходство над Сергеем и был так доволен собой, что у Сергея пропало последнее желание говорить с ним.
— Ты мне скажи только, — попросил он напоследок, — этот твой приятель — Славка, что ли, — мне приемом каким-то по ноге врезал. Я потом полдня ногу волочил.
— Элементарно, — пожал плечами Андрей. — Боевое каратэ. Но ты его тоже здоровски достал. Я думал, он тебя заломает, а ты ему так спокойно: бемц — и влежку! Я не знал, что ты так умеешь.
— Дурацкое дело — не хитрое, людей по физиономии бить, — неожиданный восторг Андрея раздражал, Сергею вовсе не хотелось вновь вспоминать, как выцелил он точку, через которую должен пройти вектор удара, и как обмяк прямо на кулаке противник. — Тренируетесь-то вы где? — И по метнувшимся в сторону глазам понял: табу номер два.