Поиск-87: Приключения. Фантастика
Шрифт:
— Будем искать. — День пропал. Еще один. Хорошо, хоть статью дочитать успел.
— Привет, — сказала Марина. — Я уж думала, что ты ноги сделал.
— Вчера я занят был. Пришлось кое с кем встретиться. Но сегодня — чуть свет, и я у ваших ног.
Главное — говорить не задумываясь. Легко бросать фразы, в которых смысла ни капли. Тогда все пройдет, как надо.
Несколько покупателей копались в развале. Один из них спросил Марину, не сдавал ли кто полное собрание Чехова. Марина ответила, что сдавать Чехова не сдавали и что от желающих приобрести его отбою нет. А открытки с заказами они не принимают. Еще один спросил, сколько магазин заплатит за комплект «Телескопа» одиннадцатого года, но Марина ответила, что оценщик у них работает два раза в неделю, к нему и надо обращаться. Это вовсе не ее дело. После этого она за руку оттащила Сергея в отдел плакатов, где не было никого.
— Болтуны чертовы, поговорить не дадут. Все ведь перед глазами, верно?
Сергей согласился, что это очень тяжелая работа — целый день отвечать на дурацкие вопросы.
— Слушай, а наш друг Дима где живет? Я вроде его вчера вечером видел. На улице Расковой, там еще школа рядом стоит. Знаешь, такая — «самолетиком». Но я по другой стороне шел. Не стал окликать — вдруг не он.
— Часов в восемь, наверное?
Сергей не стал отвечать, пауза давала свободу маневра.
— Точно, он. Он там, в этой самой школе, шабашку снимает. Караулит. — И, предупреждая вопросы, пояснила: — Не из-за монет, конечно. Очень удобно целое помещение под рукой иметь.
— И для чего же вы эту крышу использовали? — немножко ревности, необходимой по правилам игры.
— Не мы, — кокетливо поправила Марина, — не мы. Команду он свою иногда там собирает. Я же к ним не хожу. Дети малые. А он только что забегал. На стадион за каким-то… — Сергею показалось, что он ослышался, но Марина улыбнулась мило: — Пардон, соскочило нечаянно, — подтвердив, что лучшего определения, чем заборный матюг, у нее не нашлось, — поехал со всей толпой.
— Там что — футбол? Болеть?
— Какой футбол? Они на «Магистраль» пошли. Есть у нас такой стадион. Заброшенный. Не то его сносить будут, не то ремонтировать.
«Странно, имея под рукой спортзал, на заброшенный стадион тренироваться не ходят. А может, и ходят. Кто их знает».
Их прервали бесцеремонно.
— Зотина, долго будешь лясы точить?
— У, стерва кудлатая, — выдохнула Марина. — Надо идти. Ты сегодня вечером как?
Отказаться вторично было нельзя. Женщина этого не простит. А делать из нее врага пока что рано.
— Я зайду за тобой, — пообещал Сергей. — Ровно в семь буду у входа.
До семи было еще время, и можно что-нибудь придумать.
— В семь рано. Нам же еще закрыться надо.
— Значит, в семь пятнадцать?
— В семь пятнадцать, — подтвердила Марина.
— Обязательно буду, — соврал Сергей.
Стадион «Магистраль» был на границе города и леса. Ворота стадиона с дороги видны, а дальше забор исчезал за деревьями.
Остерегаясь встречи с «легионерами», Сергей обошел стадион с тыла и вышел на поле.
Любые руины — зрелище достаточно грустное, но развалины стадиона — и вовсе печальное. Поросшие цепкими одуванчиками беговые дорожки. Столбы на волейбольной площадке, задумавшиеся, в какую сторону им падать. Зелено-коричневая вода в прыжковой яме, Пахло гнилым деревом. Жестокие приметы антидвижения.
И только палевому догу было здесь хорошо. Наслаждаясь отсутствием стен с обоями, полированной мебели и кошек, он охотился на снулых голубей, после каждого неудачного броска взрывая лапами остатки травяного ковра. «Томми, Томми, — уговаривала его хозяйка, — осторожнее. Не ушибись, золотце».
Типичная городская собаковладелица.
— Простите, — спросил Сергей как можно вежливее, — вы не видели здесь группу ребят?
— Хулиганы, что ли? Штук десять? Под трибуну пошли.
Он ждал не очень долго. Минут сорок. Ждать без дела было тяжело, он стал думать про свою модель. Вначале он решил попробовать просчитать в уме хоть один цикл. Считать было не очень сложно, важно запоминать промежуточные результаты на каждом шаге. Чтобы не сбиться, Сергей, обсчитав каждое уравнение, перебирал в уме все, что уже запомнил. Поэтому он не сбился ни разу, пока не дошел до производственной функции. В ней пришлось возводить в дробную степень сразу три аргумента. И пока он считал, старательно проверяя каждый результат, он забыл вычисленные до этого коэффициенты. Он не стал начинать все сначала. Он представил, как поедет на конференцию, как будет с трибуны излагать прогнозы, полученные с помощью модели «ПРОБ-1». Схемы он вывешивать не будет. Только проецировать на экраны со слайдов. Он еще подумал, что будут на конференции и девушки, и всякое может случиться. Он немного подумал об этом всяком. А еще должны ведь издать тезисы выступления, а это уже научная публикация. Он представил свою фамилию, слеповато оттиснутую на листе фотоспособом, и те формулы, к которым подходил полтора года, ярко выделяющиеся на листе, потому что их не отстукивают на машинке, а вписывают тушью.
И тут через облезлый турникет прошел Павлюк. Сергей укрылся за щербатым стволом сосны. Уверенный в себе, громоздкий, Павлюк шел, не обращая почти внимания на суетливо кружащих вокруг него парней. Так тигровая акула не замечает стайку рыб-лоцманов у своего носа. Похоже на команду теннисистов после тренировки: у каждого чехол с чем-то продолговатым. Чехлы скрывали форму, но Сергей сразу понял, что это не ракетки и не клюшки. Подвешенные на ремень, они не раскачивались, а висели тяжело. «Ба! Знакомые все лица: Андрей, Слава… А где же наш любезный друг и коммерческий партнер Дима? И он тут. И замыкающего я где-то видел. Ей-ей. Остальных — нет, не знаю, а этого видел». И когда компания прошла уже мимо него и скрылась за деревьями, он вспомнил отчетливо официанта, склонившегося над их столиком. Конечно, Марина его даже по имени назвала: Витек.
Голоса утихли, и Сергей вошел на стадион.
Дверь, прикрывавшая вход под трибуну, висела на одной петле. Сергей потянул ее, и она поволочилась по пыли, взвизгивая и скрежеща, и встала, открыв узкую щель. Несколько оконцев или проломов на самом верху пропускали вниз немного света. Сергей пошел вперед по хрустящему песку. Чуть поблескивали по углам пустые бутылки. На каком-то столбике, бросаясь в глаза, стояли стаканы. Брать их в руки было противно, Сергей просто заглянул внутрь. Сухие. Запах стоял мерзкий. Похоже, это помещение использовалось не только как ресторан. Он прошел дальше, за поворот, деливший трибуну на правую и левую. Здесь было светлее и пахло полегче. Дорожку перегораживал щит, вдоль которого были натыканы обугленные палки. Сергей осмотрел испепеленные остатки тряпья, намотанные на них. Факелы горели совсем недавно, и освещали они этот самый щит — голые доски, изрядно издырявленные, да привязанные к перекладине сверху обрезки веревок. Что-то это сооружение напоминало Сергею, только никак он не мог сообразить, что именно. И только, когда шагах в пятнадцати от щита ударил вдруг сладковатый запах сгоревшего пороха, он понял, что это такое. Он вновь подбежал к щиту, начал ковырять доски перочинным ножом, выколупывая то, что застряло в глубине одинаковых круглых дырок. Дерево подавалось неохотно, щепилось под лезвием, и Сергей глубоко занозил ладонь, пока выковырял первый шарик — небольшой, шершавый, исцарапанный при столкновении с доской. Сергей провел им по щиту — шарик оставил почти карандашный след. Сергей извлек еще несколько пуль, завернул их в носовой платок. «Если этот шарик летает в два раза медленнее пистолетной пули, он и то сможет ударить с силой в полтонны», — прикинул Сергей. Забавы кончились. Это уже не торговля книгами. И даже не ножи. А значит, частный сыск пора кончать.
Нога заскользила в лужице тягучей темной жидкости. По краям лужица совсем подсохла. И там, где свисала вторая веревка, растекалось такое же темное пятно. Сергей присел на корточки и вблизи увидел, что пятен таких, только старых, высохших давно, много вдоль дощатой перегородки. Дверь скрипнула, и он бросился в тень столба, подпирающего трибуну, а когда выглянул, понял, что шевелится дверь от ветра. И все равно очень захотелось выйти отсюда поскорее, сесть на автобус, уехать в свою такую надежную квартиру и закрыть на замок дверь. Но Сергей пошел все-таки еще вглубь, прошел почти всю дугу трибуны, и вдруг пробежавший сквозняк ударил в него резким запахом гниения. Вокруг было голо, стоял только большой дощатый ларь. Возле него зловоние было и вовсе невыносимым. Задержав дыхание, Сергей поднял крышку.