Поиск-90: Приключения. Фантастика
Шрифт:
— Тайник строился с вашего согласия? — спросил Пискунов.
— А что было делать, — скорчил неопределенную гримасу Епифанов. — Я ведь должник Витькин. Он мне тогда денег в долг дал. Выручил, стало быть… Но я его сразу предупредил, что все барахло спрячу ненадолго. Самое большее на неделю.
— И что же произошло потом? — настаивал Пискунов.
— Прошла неделя, а Витька вещи не забирал. Тогда я и решил разобраться с ним. Поехал вечером к Витьке…
— Почему вы вдруг забеспокоились? — спросил я, а про себя подумал: «Куда это ты заторопился, Митрофан
— Кому охота сидеть? — Епифанов пристально посмотрел на меня.
«Верно, — мысленно согласился я. — За убийство, во всяком случае. А за что же? Ведь все равно придется».
— Значит, поехали вы к Витьке… — напомнил Пискунов.
— Вот, вот, — кивнул Епифанов. — Витьку заметут, а я… Об этой краже из универмага только и разговору… Нет, я честный человек.
— Что-то у нас поезд никак не может тронуться, — усмехнулся Ханов. — Едете вы, значит, к Витьке… И на ходу сочиняете версию его неосторожного убийства…
— Так оно и было, — буркнул Епифанов.
— Как, кстати, место-то называется, где Красноперов жил? — наседал Ханов.
— Ты меня, начальник, на слове-то не лови! — не на шутку обиделся Епифанов. — Лесное называется! Приехал я к нему часиков в восемь вечера. Витька был поддатый… Орать на меня стал, что я трус и на легавых, то есть на вас, извините, работаю. Я, как мог, пытался убедить его забрать вещи от греха подальше. Тогда он кинулся на меня драться. Он ведь парень здоровый… Так мне врезал, что искры из глаз… А потом стал финкой у меня перед носом махать. Кричал, что зарежет. Я от страху не помню, как толкнул его, и Витька упал на кровать. А нож-то у него в руке был… Вот он на него и… Когда я к нему подбежал, то Витька был уже… — Епифанов глубоко и тяжело вздохнул.
— Интересная история, — согласился Ханов. — Неплохо, неплохо….
— А что мне врать. Я не щелкопер какой-то. Каждый защищается, как может.
— С дробовиком в руках? — спросил Пискунов. — Нервишки сдали?
— Я… это… думал, дружки Витькины… — пробормотал Епифанов, искоса глядя на Пискунова.
— И много их у него? — словно бы не заметив испытующего взгляда Епифанова, спросил Пискунов.
— Не считал…
— А Сидоров? Зачем Мигалева ходила в универмаг?
— На эти вопросы я отвечать не буду, — решительно ответил Епифанов.
— А вот и шмотки из универмага, — Пискунов кивнул на кучу вещей, сваленных в углу.
— Чепуха, — отмахнулся Епифанов. — Мелочи жизни.
— А золото? — спросил я. — Золотой песок? Это как?
— Шлих, что ли? — переспросил Епифанов.
— Предположим…
— Я его никогда в глаза не видел. Прошу мне нового дела не шить.
— А женщину по фамилии Круглова вам тоже не приходилось видеть?
— Круглова? — снова переспросил Епифанов. — Круглова…
— Да. Проживает, вернее, проживала в Горноуральске, на улице Нагорная, девять…
— Не знаю я никакой Кругловой! — неожиданно заорал Епифанов. — Не
— Но вы же были у нее в гостях двадцать шестого декабря, — сказал Ханов. — Или запамятовали? Водку пили… Портвейн… А потом от женщины стали защищаться… Она вам врезала, аж искры из глаз… Вы ее толкнули…
Епифанов молчал. Только руки слегка дрожали да на скулах перекатывались желваки.
— Отведите его в камеру, — приказал Пискунов. — Теряем понапрасну время…
Епифанова увели.
— Он ничего не скажет, — невесело подытожил Пискунов.
— Всяк бы на его месте так себя вел, — не согласился я. — Доказательства его вины мы найдем. Вернее, их у нас и так вполне достаточно. Наша задача в другом: что это за золотой песок, о котором говорил Сидорову Красноперов? «Мигалева приехала сюда за песком…» Епифановым и доказательством его вины займется прокуратура. Мы — уголовный розыск. Для нас важна скорость. И точно выверенное направление поиска.
— Хорошо, — кивнул Ханов. — Давайте начнем плясать с того, где обосновалась Мигалева. Значит, церковь. Сидит она там в киосочке, продает иконки и свечечки. Очень хорошее место для встреч. Народ туда-сюда ходит. Подошел к киоску, словно бы за свечкой и… вместо этого золотишко! Купля-продажа произошла. К примеру, этот мужик в белом полушубке?..
— Откуда может утекать золото? — спросил я у Пискунова.
— С приисков. Откуда же еще. У нас их тут до чертовой матери, а порядка… Не было печали… — Пискунов в отчаянии грохнул кулаком по столу.
— Ты никак в обиде на нас? А, Григорий Иванович? — спросил я. — Думаешь, вот, мол, появились эти хмыри из Горноуральска и беду с собой принесли. Жили без них тихо-мирно… Золотишко утекает — это мы и без областных «варягов» знаем. Но под нас не течет, а над нами не каплет… А тут, вишь, как все обернулось!
— Да, — нехотя согласился Пискунов. — Меня не может не тревожить ваше предположение насчет утечки золота с приисков. Но упреков не принимаю. Работать будем, как работали. Лавры меня не интересуют.
— Разве в лаврах дело, — ответил я. — Просто следует основательно перетрясти твою глубинку.
— Это с какой стати? — усмехнулся Пискунов.
— А с той, что большинство темных делишек берут свое начало именно из глубинки. И только потом вскипают пеной наверху. Взятки, подношения, подлоги… Да мало ли что!.. В столицах, как известно, золото и драгоценные камни не добывают, а потребляют. И желательно подешевле, а лучше всего даром.
— Никита Демидов за взятки в Петербурге пол-Урала скупил, — подсказал Ханов.
— Эти не скупят, — засмеялся Пискунов.
— Как знать… Как знать… — задумчиво произнес Ханов и, неожиданно сменив тему, спросил: — Мигалеву допрашивать будем?
— Но с условием не нажимать на нее, — предупредил я. — Лишних вопросов не задавать и пустить допрос на самотек. Пусть он выглядит безобидной беседой. А потом отпустить ее подобру-поздорову. Пусть идет домой. Пусть выспится, успокоится… Но глаз с нее не спускать.