Поиск-90: Приключения. Фантастика
Шрифт:
— На кой черт ты едешь в лагерь, если Сидорова там уже нет? — спросил Ханов.
— А он и не нужен. В колодце, рядом со сторожкой, спрятаны кое-какие вещи. Мне велено их достать и привезти сюда. Все это я должен обтяпать в течение ночи. Туда на автобусе до соседнего города, там восемь километров пешком до лагеря. В сторожке возьму лыжи и обратно по речке до самой станции Гора. Ждут они меня к четырем-пяти утра. Похоже, собираются менять место жительства. Как я понял, Авдотья еще утром сходила на вокзал за билетами.
— Но как ты изымешь вещи, если в лагере находится сторож? — спросил Ханов.
— В «Металлурге» сторожа нет. Отчим Сидорова лежит в больнице.
— Вот черти! — хлопнул себя по колену Ханов. — И это знают!
— Они даже знают, что в соседнем лагере дежурит алкаш. Поливанов его фамилия. Так он всегда пьян. Опасности от него никакой. Ну, а если возникнут непредвиденные обстоятельства, велено трахнуть его по чердаку. И всего делов.
— Значит, делаем так, — сказал я. — В лагерь ты не едешь. Туда поедет опергруппа и изымет все барахло. Тебя же отвезем в дом моего родственника. Пока там отсидишься. А этого «Дмитрия Петровича» задержим сегодня же вечером.
— А повод? — спросил Колесов.
— А разве не он был сегодня ночью в поселке Лесное у Красноперова? — вопросом на вопрос ответил я. — Не там ли он повредил ногу, прыгая с поезда? Он ведь не на станции садился. Собака нас вывела в лес. Значит, и сходил с поезда не на станции Гора, а где-то на перегоне. В его возрасте прыгать на ходу занятие не безопасное.
— А кроме всего, — галоши, — подсказал Ханов. — Сдается мне, что лаковые туфли, которые видела Смолина в Горноуральске, и отпечатки, обнаруженные нами в Лесном, на месте убийства Красноперова, — обувь одного покроя.
— Кстати, что курит твой «Дмитрий Петрович»? — спросил я.
— Сигареты «Памир».
Отправив Пискунова к прокурору района, мы с Хановым решили прикинуть план задержания Сивого. К самому нашему возвращению в отдел опергруппа уже закончила проверку Мигалевой и ее жильца «Дмитрия Петровича». Выяснилось, что фамилия у него Епифанов, зовут Митрофан Игнатьевич. Работает истопником в местном приходе. Мигалева тоже устроилась в церкви. Продает свечи и крестики.
Теперь следовало тщательнейшим образом изучить дом Мигалевой. Он стоял в переулке и своими огородами выходил на межу следующего участка, таким образом был как бы зажат между огородами домов, находившихся на параллельных улицах и противоположного переулка. Весь приусадебный участок был равен примерно девятнадцати-двадцати соткам, и, если заходить к дому со стороны огорода, необходимо было преодолеть расстояние не менее семидесяти-восьмидесяти метров голого, как ладонь, пространства.
Сам дом представлял собой крытую наглухо усадьбу. В двадцати метрах от дома притулилась к забору соседнего огорода небольшая банька с предбанником и поленницей дров.
— Прямо рыцарский замок! — произнес Ханов. — Да еще собачка… Поднимет лай, вой…
Вернулся Пискунов.
— Ну, как? — чуть ли не в голос спросили мы.
— Получено разрешение на задержание и производство обыска, — сообщил он. — Прокурор сам обещал туда подъехать.
— Тогда присоединяйся, — предложил я. — Мы тут маракуем, с какого боку подступиться. Колесов говорит, что видел у Сивого в доме ружье. Тут, сам понимаешь… Кто его знает, как все может обернуться. Жертвы нам ни к чему.
— Давайте сделаем так, — Пискунов склонился над схемой. — Двое моих ребят пойдут вот сюда, — он показал на сарай соседнего дома. — Здесь живет Лебедев. Я его хорошо знаю. Вот через его двор и пройдем. Отсюда самый короткий и незаметный путь на зады усадьбы Мигалевой. Значит, со стороны огорода мы ему путь отрежем. Да и вряд ли он решится с больной ногой…
— Нет уж, нет уж! — запротестовал Ханов. — Авось да как-нибудь… Уволь, Григорий Иванович! Мы привыкли ходить наверняка. Если брать — то накрепко. А всякие там фифти-фифти — это, извини, для дураков.
— Уговорил, — засмеялся Пискунов. — Разве ж я против?
— Теперь надо решить, как пойдем, — сказал я. — В открытую или…
— Вопрос не простой, — согласился Пискунов. — Выламывать ворота дело неблагодарное. И, право, даже как-то нелепо.
— Может, попросить того же Лебедева? — предложил Ханов. — Огороды у них рядом, друг друга знают…
— Ты на часы посмотри, — я постучал по циферблату. — Ну с какой стати он попрется в десять вечера к Мигалевой?
— И все-таки стоит с ним поговорить, — поддержал Ханова Пискунов. — Нам бы только во двор войти, а там…
— Хорошо, — я тоже согласился с доводами Пискунова. — Возьмешь Лебедева на себя.
Ровно в двадцать два тридцать мы выехали из отдела. Группа задержания состояла из семи человек, включая нас троих. В машине находилось пятеро. Двое из группы наблюдения должны были присоединиться непосредственно возле дома.
Ехали молча. В такие минуты трепаться не о чем.
За квартал от дома Мигалевой остановились. Здесь нас встретил участковый Анохин.
— Ну, как? — спросил Пискунов.
— Тихо. Кажись, спят…
— Тогда пошли, — я махнул рукой.
От нашей группы отделились участковый Анохин и молоденький оперативник. Они должны были проникнуть на зады усадьбы со стороны соседнего дома. Сам хозяин, Лебедев, стоял рядом.
— Значит, как договорились, Андрей Сергеевич? — спросил у него Пискунов.
— Да, — кивнул Лебедев.
— Твоя задача ограничивается лишь тем, чтобы Мигалева открыла ворота. Никакой самодеятельности!
Пройдя по улице, мы свернули в Сивенский переулок. Дом Мигалевой черной громадиной возвышался среди снежной белизны, ярко освещенной луной. В окнах света не было. Осторожно, стараясь не скрипеть снегом и прячась в тени забора, мы подошли к воротам и, встав по обеим их сторонам, перевели дыхание.
— Ваша очередь, — я взял Лебедева за локоть и кивком головы показал на окна.
Помедлив мгновение, Лебедев направился к палисаднику. Перегнувшись через штакетник, постучал в наличник окна. Во дворе сразу же надрывно залаяла собака.
Почти одновременно в одном из окон вспыхнул свет. Ровный желтый квадрат лег на сугроб снега, и хотя с нашей стороны не было видно окна, но по колыханию тени на освещенном участке можно было догадаться, что отодвинули занавеску.
— Авдотья Поликарповна! Это я, Лебедев! Сосед твой! Выдь на минутку! — громко, чтобы его услышали за двойными рамами, крикнул Лебедев и сразу же направился к воротам.